Шрифт:
Закладка:
После этого (а может быть и заблаговременно) остановили идущий по той же дороге трактор и довольно топорно сымитировали ДТП.
Иномарку же, им вовсе разбивать «в хлам» не хотелось!
На чём тогда главный ульяновский мент будет ездить? На бричке с бубенцами? Иль, на пыхтящем вонью «чуде» местного автопрома?
Так, слегка помяли небось передок…
Объяснив все эти банальные в начале двадцать первого века истинные — известные любому моему современнику, прочитавшему за жизнь хотя бы пару детектив, спохватываюсь:
— А что тракторист по поводу происшествия говорит?
— Тракторист ничего не говорит и, уже никому не скажет… Ибо перепугавшись до смерти (ещё бы — самого главу местной Советской Власти убил!) побежал в ближайший лесок и повесился на дереве.
— Посмертную записку оставил?
Наморщил лоб вспоминая, затем несколько неуверенно ответив:
— Насколько мне известно — нет.
— Тракторист — семейный? Дети имеются?
— Конечно! Молодой ещё, но трёх детей уже успел настругать… Говорят, его вдова — так убивалась, так на похоронах выла… Сама чуть не вздёрнулась — едва из петли успели вынуть.
Траурно помолчав, я резюмировал:
— Если нет предсмертной записки, стало быть скорее всего — это не самоубийство, а убийство. Как и в случае с Анисимовым.
Про себя добавил:
«Значит, Погребинский начал войну на уничтожение».
Ещё один немаловажный вопрос:
— Кого вместо Анисимова выбрали? Того, про кого я подумал?
Угрюмо кивает:
— Того самого… Федьку-ассенизатора. То, сразу же стал всюду расставлять своих дружков.
Это — бывший анисимовский кучер, с которым у меня с самого начала рамсы. Нелюбовь с первого взгляда, то бишь. Стало быть теперь — мне ходу в Ульяновск нет…
Сживёт со свету!
— Сверху утвердили?
— Рассматривают.
Кивнув:
— Хорошо… Хотя, что тут хорошего… Теперь давай рассказывай как идёт сбор информации по известным нам с тобой лицам.
После того, как глава моей спецслужбы рассказал всё, меня интересующее и, как и положено в таких случаях — получил умеренно-лестную похвальбу его талантам, ехидно-вьедливые критические замечания по поводу его умственных способностей и, дальнейшие инструкции — как руководство к действию, несколько минут подумав, я:
— Вот что, Ксенофонт… Сейчас мы с тобой посидим и вместе напишем газетную статью про смерть… Так и назовём: «Смерть председателя»!
Как обратить явное поражение в безусловную победу?
— И зададим в ней очень много вопросов… Очень много! И напечатана, она должна быть…
— Во всех газетах, где у меня знакомые рабкоры имеются.
Молодец, парнишка — прямо всё на лету схватывает!
— Правильно! Но ещё один нюанс: газеты с этой статёй должны выйти…
Эта ситуация, напоминает таковую же дилемму — вставшую перед главным героем по вопросу со взрывом стратегически важного моста, в романе Хемингуэя «По ком звонит колокол»: раньше нужного срока это сделать — хуже прямого предательства, а позже — просто бессмысленно.
Поэтому, повторяю:
— Статья «Смерть председателя», должна выйти…
— ВОВРЕМЯ!!!
Тот, слегка офанорев:
— А как определить срок, Серафим? Ты скажешь?
Откуда я знаю — какой фокус, какой фортель? Что, где и когда — в следующий момент выкинет Погребинский?
Поэтому не сказав ничего определённого, отвязываюсь на нём, от всей души:
— ДУМАТЬ НАДО!!!
Уже прощаясь, одев пальто и подзадержав над головой шляпу:
— «Ты скажешь…». А если меня в это время будут по почкам бить, прессуя? Так и будишь сидеть — команды ждать?
* * *
Проезд через московский железнодорожный узел обошёлся мне намного дороже, чем через питерский…
Представители Наркомата обороны, просто-напросто реквизировали у меня десять грузовиков «для нужд Красной Армии», к счастью — почему-то не проявив особого интереса к спецтехнике. Видимо, не понимая — что это и для чего предназначено.
Правда, прибегнув к помощи своего «суперинтенданта» — Осипа Фёдоровича Всеволодова, мне удалось несколько нивелировать потери — срубив с Военного ведомства некоторую компенсацию.
Впрочем, включая мои транспортные издержки, эту «компенсацию» можно назвать скорее «моральной»…
Преуспели в моём «доении» и железнодорожники: ведь в столице — Октябрьская (до 1923 года — Николаевская) железная дорога кончилась и началась Московско-Казанская. А там своя «мафия» — которая об моих договорённостях знать не знала и, ведать про них не ведала.
Да и скачать честно, смотря правде в глаза — и знать про эти договорённости не желала!
Прям, удельные княжества какие-то, в эпоху феодальной раздробленности — чес слово…
Переговоры о предоставлении подвижного состава, были не столь длительными — как трудными, но мне вновь удалось отбояриться ширпотребом — хотя и в изрядном количестве.
Нет, так дело не пойдёт!
Пожалуй, надо искать другие транспортные коридоры. Например, через Мурманск и Архангельск.
Однако узнав, что даже из наиболее близкого до центра Архангельска — груз по железной дороге идёт не менее сорока пяти(!) суток…
Я понял, что надо как-то договариваться с «железнодорожной мафией» на долгосрочной основе.
Вот только, как и с кем? Что предложить взамен?
Пока не знаю.
Однако, недолго я грустил-печалился!
Вдруг, нежданно-негаданно, благодаря архитектору Александру Александровичу Прасолову — мне удалось не только вернуть своё по «бабкам», но и изрядно навариться.
Где-то побывав, с кем-то переговорив-пообщавшись, он как бы между делом — рассказал мне о трудностях, которые испытывают строители каменного Мавзолея для Ленина, с транспортировкой гранитных блоков массой до шестидесяти тонн.
В то время, даже серийных железнодорожных вагонов такой грузоподъёмности не существовало!
Хорошо, нашлась-таки такая эксклюзивная платформа — на которой в Первую мировую перевозили подводные лодки… Но это только от карьера до московской товарной станции.
А дальше, как?
Железнодорожную ветку до самой Красной площади прокладывать⁈
Не знаю, как они там в «реальной истории» выкрутились-вывернулись, а в «текущей» реальности — строителям Мавзолея, я продал за наличные австрийский артиллерийский тягач–генератор «Austro-Daimler M.16 B-Zug, C-Zug».
Хотя и «жаба» по такой игрушке — прямо-таки меня душила-давила и, напоследок — отложила огромную «личинку» на душу.
Средств на подобные мероприятия большевики не жалели — поэтому я сторговался невероятно выгодно, да меня ещё и хвалили за «сознательность»…
Не напрямую, конечно — а через Клима Крынкина, Председателя кооператива «Красная жара» — которому формально принадлежало это чудо техники. Но и мне было весьма приятно — как лицу причастному.
Даже обещали ему какой-то орден дать, да надули… Ибо, вскоре такое началось — не до орденов стало «власть предержащим» и даже не до
