Брок не сдержал улыбки, узнавая фразу. Он легко подхватил:

— …сломать колено, лишить плотских утех на пару лун и убить ударом в кадык.

Вик согласилась:

— Вот именно. А в дуэли не подобраться на расстояние удара в шею. Никак. Сразу скажу — я не замечала в себе перемен. Все было абсолютно мое — каждое решение. И все же решения были не мои. Отец Маркус покопался в моих мозгах вчера, сразу после встречи с Фейном, и к вечеру, разбираясь со слугами, я поняла, что изменилась, причем не в лучшую сторону. Изменилась после встречи с Фейном. Не будь отца Маркуса, во-первых, покопавшегося в моих мозгах, а во-вторых, обезвредившего Фейна заявлением отца Корнелия на вчерашнем совещании, я бы завтра в обед пошла на поводу Фейна, полностью уверенная в собственной правоте. Как Чарльз, как Тони, как Блек, как многие, многие другие. И пока не забыла — Фейн, если менталист действительно он, он не такой, как отец Маркус. Фейн подогревает эмоции, возможно, способен вкладывать приказы и устремления, но он не способен читать мысли, во всяком случае быстро и в присутствии объекта воздействия. Он мне наговорил кучу вещей, которые мог узнать обо мне от других людей, и он не сомневался в их интерпретации. При возможности читать мысли, как читает их отец Маркус, он бы таких глупостей мне не наговорил. — она остановилась перед кроватью Брока. — Что-то еще? Эван, Брок? Я вроде все вспомнила, что нужно знать…

— Ммм… — привычно глубокомысленно отмычался Брок.

Эван тоже был лапидарен — причем во всех смыслах: и застыл, как камень, и ответил лишь кратко:

— М-да…

Вик подумала и добавила:

— Кстати, у отца Маркуса тоже есть много прорех в даре. Он не может посылать свои мысли сразу всем в окружении — он должен видеть адресата. Хотя, возможно, его дар ограничен по расстоянию. Он не способен создавать свой «голос» — он пользуется теми голосами, что есть в памяти «слышащего» его. Он считывает лишь поверхностные мысли. Он не способен сканировать полностью — ему нужно время и близкий контакт. Иначе бы он арестовал Блека гораздо раньше, чем на Оленьем. Иначе он бы не стал идти на поводу у Гилла с проклятьем и розыгрышем меня. Вот теперь точно все мои догадки. Вроде бы. А теперь не поделитесь мыслями, почему вы решили, что менталист, один из, является Душителем?

Эван потер висок и признался:

— Может, я ошибся в своих суждениях.

Вик взмолилась:

— Нет-нет-нет, Эван! Рассказывай, пожалуйста.

— Пожалуй, Вик, надо поговорить с отцом Маркусом и добиться встречи с Ривзом.

— И Блеком, — мрачно добавил Брок.

Эван согласился с ним кивком:

— И сверить наши и его знания о Душителе. Так будет лучше, Вик.

Она развела руки в стороны:

— Вы же понимаете, что скорее всего Ривз ничего не помнит? С учетом работы менталиста…

Мужчины расстроенно вздохнули, и Вик тут же сказала:

— Простите, просто этот вывод очевиден… Иначе Тони бы не остановился. Гилл думал, что все дело в крушении идеалов у Ривза, я тоже сперва так думала, а потом… Поняла, что дело не в разочаровании в короле.

— И что будем делать? — тихо уточнил Брок. — Я могу все взять на себя, Эван. Мне терять, в отличие от тебя, нечего. Я перекати-поле, я и в любой другой стране приживусь.

Эван решительно сказал:

— Если и идти против короля, то всем вместе.

Вик улыбнулась — её не вычеркнули из списка рискующих, это многое говорило об Эване и его отношении к ней. Она обошла кровать и обняла мужа со спины:

— Спасибо! Не знаю, к каким вывода придем в конце расследования, но я рада, что мы все вместе. Спасибо за доверие, — она поцеловала Эван в ухо. — А сейчас — я завтракать и в библиотеку. Дела не ждут. Сперва чернокнижник! Я все же хочу вернуть себе владение эфиром, как и Брок.

* * *

Брок смирно пролежал в постели почти полдня, как и обещал, хоть и чувствовал себя удивительно хорошо. Правда, до конца выполнить свое обещание он так и не смог. После обеда, который Джон подал ему в постель, принесли записку. Дом был телефонирован, все свои номер Ренаров знали, так что Брок немало удивился, но записку все же развернул и прочитал.

Знакомым детским почерком было написано: «Дорогой Брок! Надеюсь, ты простишь такое вольное обращение к тебе, ведь мы знаем друг друга почти три года. У меня для тебя есть подарок на день Явления — прости, что опоздала с ним. Буду ждать тебя в кондитерской на мосту над Петлянкой в три часа пополудни. Помнишь, ты мне приносил оттуда пирожные и обещал сводить? Твоя Клер де Лон.»

Брок выругался, комкая записку. Читавший дневник Шерро Стивен отвлекся от бумаг и посмотрел на парня:

— Проблемы?

— Нет, — коротко ответил Брок, вставая и направляясь в гардеробную — Одли недавно заботливо привез одежду и личные вещи из офицерского общежития.

Стивен, провожая его взглядом, заметил:

— Я доложу нере Ренар.

Брок обернулся в дверях:

— Я сам расскажу — прости, Стивен, но это касается прежде всего нера Ренара. Не Виктории.

Стив чуть наклонил голову в знаке понимания и все равно добавил:

— Я потом уточню у нера Ренара.

— Конечно, — согласился Брок, закрывая дверь и выбирая одежду. Малыш, похоже, во всю веселился, изображая девушку. Надо же, даже фамилию себе взял аристократическую! И кондитерскую для встречи выбрал самую дорогую. Брок, действительно, как-то обещал сводить его туда, но при одном условии — как только тот научится вести себя в приличном обществе. Кажется, Малыш решил польстить своим навыкам этикета. Так бы чего дурного не вышло. Конечно, середина рабочего дня, нериссы и леры сейчас не посещают кондитерские, готовясь к гостями или прогулкам с ухажерами, но всякое бывает.

Брок сцепил зубы и принялся выбирать приличный костюм и свежую сорочку. Еще надо будет принять душ, привести себя в порядок, раздобыть где-то букет цветов для «прекрасной леры» и не прибить мальчишку в процессе вручения. Как у него хватило наглости не просто приехать в Аквилиту в женском платье, а еще и наслаждаться положением?!

Дворецкий у Ренаров оказался чудом — он не только вызвал мотор, но и принес из оранжереи небольшой букет белых роз — то, что нестыдно подарить молодой лере. Жаль, что шипы приказал срезать. Или хорошо, что срезал — не будет соблазна воспитать Клермона этим букетом. Тоже мне, лера Клер…

В кондитерскую, расположенную на широком мосту