Шрифт:
Закладка:
… Компаньонка, прибывшая вместе с Теоларой, безмятежно спала в выделенной комнатке при гостевых покоях невесты. Ару хватило умения определить, что женщина под воздействием зелья; прислугу расспросами он пугать не стал, хотя по камню готов был разнести каждую стену каждой комнаты, чтобы отобрать у родителя бывшую невесту — ради неё самой. Вот только в этих стенах её не было. И в других замках, каждый из которых он проверил — тоже.
… Он не мог думать о том, соображала ли девушка, кто перед ней.
Третью бутылку маг тащить не стал: из вечернего леса ощутимо потянуло холодом, да и ночёвка под корнями дуба не очень комфортна. Пора в тепло, под крышу.
… Знал, что вины Лары нет, что обман того, кого он не мог уважительно называть отцом, в отношении неё бил по ней сильнее, но, увидев девушку после всего, не смог смотреть ей в глаза. Да и она своих не поднимала. А дорожки слёз на её щеках — врезались в память. Но даже эти слёзы не остановили его от выхода из огромного золочёного зала, гулко разносившего звук его шагов, последних в тех стенах.
Ару тогда сделалось безразлично, каким образом отец выкручивался перед бывшей невестой своего отпрыска и перед её родственниками. Не вникал, что он, как глава рода, наговорил в качестве объяснений разрыва помолвки, как не допустил общественного скандала, какую компенсацию выплатил.
Воспоминания из памяти девушки о себе, прекрасном, отец, скорее всего, после ухода Ара и вытащил.
Если бы не происхождение невесты сына — папашины развлечения с одурманенной девушкой могли затянуться не на одну неделю, пока не наиграется. Однако объяснить отцу красавицы причины столь длительного нахождения «в гостях у любящего жениха и его семьи» было бы затруднительно.
…Теолара написала ему несколько писем. Он прочитал их все, однако не смог ответить ни на одно.
/Прошлое/
… Сначала он хотел сразу рвануть на запад, к границе, и направил было жеребца догонять уходящее солнце. Но ледяные порывы ветра отхлестали по лицу, быстро остудив горячую голову. Он осадил коня, покрутился на месте и пустил серого рысью в другую сторону. Путь был не самый близкий, должен успеть немного успокоиться и привести мысли в порядок. Не получилось. Только вбитые с самого детства манеры сделали свое дело: уж лицом-то он владеть умел. Лицо не выдаст того, что творится внутри.
Ар заехал в замок над морем, на треть утопленный в тёмную изрезанную скалу. Не смог не заглянуть — он рвал нити и испытывал острую необходимость попрощаться с семьёй. Странно, что папаша за весь вечер не заглянул сам и не прервал их общение ни письмом, ни гаденьким магическим вмешательством. На несколько коротких часов молодого человека отпустило. Он с удовольствием и щемящей нежностью возился с маленькими братьями, строил им крепость из миниатюрных игрушечных деталек, показывал простенькие приёмы осады и обороны. С почти нормальным, человеческим смехом наблюдал за проказами малышей. Самый младший, Вел, задорно взвизгивал и хаотичными взмахами ручонок опрокидывал солдатиков, расставленных на неприступных игрушечных стенах. Средний, темноволосый, с тонкими изящными чертами лица, пухлыми, как у девчонки, губами и пушистыми ресницами, снисходительно поглядывал на Вела, и с детским обожанием на высоченного дядьку, приходившегося мелюзге старшим братом, и его взгляд говорил Ару «Что с него взять, с неразумного? Он ещё слишком мал для таких игр! То ли дело мы, правда?» Он сам забавно сократил своё имя, чтобы напоминало мягкое домашнее имя старшего брата, и требовал, чтобы его так и звали: Асси. Ар по очереди трепал их по тёплым встрёпанным макушкам, тёмненькой и светленькой, и гасил улыбки, слишком ласковые, слишком печальные. Они так мало виделись.
Сам уложил мальчишек спать, читал им одну на двоих книжку, пока братья не сдались напору подступающего сна. Поздним вечером было горячее рубиновое вино с пряностями и перцем и долгие разговоры со вкусом безысходности и горечи расставания, которую Ар прятал, чтобы не пугать мать. Она всё узнает, но пусть лучше позже и не от него. Когда вернётся вместе с младшими сыновьями под толстые, пропитанные защитными чарами неприступные своды — и не увидит там первенца. Переживания неизбежны, но пусть хотя бы не в этот вечер. Он знал, что о выходках своего супруга маме известно многое, знал, что она понимает причины своих отъездов в принадлежащие роду мужа замки, но не мог сказать ей…всего этого. Про Лару, которая больше не его. Про решение, которое крепло в нём с каждой минутой и казалось единственно правильным. Ар улыбался, общаясь с мамой и мелюзгой, а внутри лежала бессильная злость и дикое желание сравнять оставленный дом с землёй, раскатать по камушку. Хотя — не дом. Дом ни при чём…
— Что случилось, Арри? — беспокоилась мама. — Опять…поссорились с ним?
Какое потрясающе неподходящее слово!
Сквозь прозрачную жидкость в высоком бокале из гладкого хрусталя он смотрел на размытые языки пламени, танцующие в камине. Медленно кивнул.
Ничего не объясняя, просто пообещал, что сумеет постоять за себя, смотрел в аметистовые мамины глаза и успокаивающе целовал её сухие ледяные пальцы. Молчал о том, что поклялся найти способ избавиться от клятвы верности, проросшей в него острыми гранями, растворившейся в крови. Ко всякой тайной и запрещённой магии, самой тёмной, самой опасной, можно нащупать ниточку и распутать этот клубок. Он не хотел быть связанным исковерканной верностью такому существу.
— Расскажи мне. Расскажи, Арри. Я должна знать.
Ар вздрогнул. Как сказать про Теолару и этого мерзавца — маме?
— Ничего нового, — отмахнулся он и отпил терпкого вина. — Есть дурацкое соперничество, стремление уделать меня, продемонстрировать собственное превосходство, ненависть и…
Ар подбирал наиболее подходящее определение, потянувшись к столику, подцепил из вазы крупную виноградину, катая её в пальцах, не спеша закидывать в рот.
— Это страх, — виновато подсказала мама. — Это всё из-за того предсказания.
Он слышал об этом. Ещё ребёнком искал причины отцовской неприязни, стылого холода в глазах, читая на лице родителя желание ударить. Руки на сына он не поднял ни разу, но никто не мог помешать ему бить словами, топить в едких насмешках. Ар потратил несколько лет на то, чтобы стать лучше. Старался достичь наивысшего результата во всём: учёбе, упражнениях, овладении проснувшимся даром. А учителя боялись гнева могущественного родителя и хвалили ученика крайне скупо и очень нечасто. Вспомнил, как в один день набрался идиотской смелости, пришёл к матери и спросил, чей он на самом деле сын. Поклялся, что никому-никому не расскажет. Мама сначала усмехнулась, как будто подросток озвучил несусветную глупость, потом в её аметистовых глазах отразилась бесконечная грусть.
— Я никогда не любила его, это правда. Но никогда не изменяла.
И упомянула о словах оракула. Ар выслушал со смешанными чувствами.
— Какое ещё потенциальное зло? — фыркал он, когда мама умолкла. — Это же абсолютный абсурд!
