Народ тысячелетиями создавал свадебный обряд. А сейчас уж очень все упрощено. Надо завести нам свои хорошие свадебные обряды. Свадьба должна навсегда оставаться в памяти у молодых. Может, стоит, чтобы молодожены давали торжественное обязательство честно нести супружеские обязанности. Может, стоит носить обручальные кольца, ибо в этом нет ничего религиозного, а это память и знак для других: человек женат. И брачные свидетельства должны быть красивыми, памятными… Может, стоит, чтобы в клубах и других помещениях, пригодных для проведения свадебных торжеств, было бы соответствующее убранство, посуда.

Известно, что в 16 лет юноши и девушки получают паспорт. Следует ввести в традицию торжественное вручение паспортов, чтобы к молодежи приходили в этот день коммунисты, кадровые рабочие, напутствовали ее в жизнь… Надо отмечать и такие значительные события в жизни молодежи, как окончание школы, получение специальности, рождение ребенка, призыв в армию718.

В ходе комсомольских дебатов о новой обрядности, развернувшихся после съезда, было затронуто множество идеологических тропов, циркулировавших в советской общественной жизни того времени: брак, семья и нравственность; материальное благосостояние и рост уровня жизни; оживление интереса к фольклорным и этническим традициям; и, конечно, борьба с религией719.

Действительно, проект новой обрядности был связан с важнейшими демографическими, социальными и культурными переменами, произошедшими в советском обществе в результате быстрой урбанизации, роста жилищного строительства и воздействия десталинизации на политическую культуру720. Поскольку молодые люди становились более независимыми и переезжали в отдельное жилье, комсомол привлекал внимание к моральным ценностям брака и семьи, публикуя доклады на такие темы, как «О проблеме регулирования брачно-семейных отношений (Брак – серьезное дело)»721. Начало семейной жизни в форме торжественной церемонии, утверждалось в докладе, подчеркивает значение, которое партия придает браку как общественному институту. Участие комсомольской организации в проекте создания социалистических обрядов отвечало и проявившемуся недавно интересу партии к вопросам благосостояния и потребления. В своем выступлении на съезде комсомола Шелепин привлек внимание не только к необходимости создавать идеологически выверенные социалистические обряды, но и к более прозаическим вещам, например к облагораживанию мест проведения обрядов и доступности необходимых товаров. Советская молодежь, доказывал Шелепин, имеет право отмечать свои личные радости, и в ее стремлении к материальным удобствам и к традициям нет ничего идеологически неверного. Шелепин даже писал по этому вопросу Клименту Ворошилову, председателю Президиума Верховного Совета, предлагая ввести для молодоженов трехдневный оплачиваемый отпуск722.

Вскоре после окончания съезда ВЛКСМ ленинградская комсомольская организация стала проводить работу с городскими отделами ЗАГС, добиваясь создания первого советского Дворца бракосочетаний, который открыл свои двери 1 декабря 1959 г. Вскоре еще два новых Дворца бракосочетаний были открыты в Москве (первый – в конце 1960 г., второй – в 1962 г.), а в течение следующих трех десятилетий по всему СССР появились десятки новых Дворцов бракосочетаний723. Комсомол, партия и учреждения культуры вводили новые традиции и разрабатывали образцы сценариев новой советской свадьбы, принимая во внимание даже такие факторы, как местный этнический и культурный контекст, а также то, происходит ли бракосочетание в селе, провинциальном городке или большом городе724.

Социалистические обряды начали освещать в прессе, причем иногда их изображали как орудие борьбы с религией, а иногда возвращались к вопросу, поставленному еще в первые годы советской власти, – о том, нужны ли вообще обряды советскому народу. Летом 1959 г. газета «Смена», орган ленинградской комсомольской организации, опубликовала серию статей, где социалистические обряды изображались как способ воспитывать коммунистическую мораль и «нанести удар религии»725. Почти одновременно, 3 октября 1959 г., газета «Известия» поместила статью, озаглавленную «Нужны ли советские обряды?», которая положила начало дискуссии, продолжавшейся на страницах нескольких номеров газеты726. К концу 1950‐х гг., когда антирелигиозная кампания шла полным ходом, дискуссию вели уже не о том, должны ли быть обряды в советском обществе, а о том, как лучше сделать, чтобы обряды служили и идеологическим целям партии, и духовным потребностям общества: кто будет их создавать? Как они будут внедряться в жизнь? Должен ли этот процесс быть спонтанным или направляться «сверху»? Какие ценности должны воплощать новые обряды? И что необходимо сделать, чтобы они стали неотъемлемой частью жизни советского общества?

Поскольку вопрос о социалистических обрядах был поднят на страницах прессы, читатели начали присылать в редакции газет и журналов свои вопросы и комментарии, вовлекая в разговор о социалистических обрядах широкую советскую общественность. Эти дискуссии в прессе позволили выявить перемены в общественном мнении по поводу определения ценностей советского общества и отражали политические, идеологические, социальные и культурные новшества хрущевской эпохи. Например, предметом небольшого скандала стала свадебная открытка, опубликованная в газете «Советская культура» в 1958 г., поскольку представленное на ней символическое изображение «хорошей жизни», предложенное художником Леонидом Владимирским727, – дом, автомобиль, три малыша, подкова, а рядом черная кошка, перечеркнутая красной чертой, – подверглось критике со стороны нескольких читателей как отступление от ценностей советского общества. Характер идеологических претензий к открытке лучше всего отражен в письме, присланном А. Шешиным в сатирический журнал «Крокодил». В своем письме Шешин саркастически поздравлял издательство «с выпуском брака, прилагаемой открытки художника Л. Владимирского, изданной тиражом 350 тыс. экз.» и содержащей «изображение „счастья“ в виде подковы, индивидуального домика, трех первенцев, автомашины». «Для полного мещанского счастья», по мнению Шешина, не хватало лишь «семи слонов», декоративных мраморных фигурок, которые в советском лексиконе стали символом обывательского образа жизни728.