богатые английские купцы и аристократы обеспечат его деньгами, войсками и поддержкой. Яков I с интересом читал подпольные издания, которые обе стороны распространяли в Лондоне, но не делал почти ничего, чтобы помочь своему зятю. Он зашевелился лишь тогда, когда испанцы пригрозили вторжением в Палатинат, который Яков считал личной собственностью своей дочери. Представителю Фридриха в Лондоне - графу Ачазу Доне теперь стало легче собирать деньги; 17 тысяч фунтов, которые он собрал, были использованы на снаряжение экспедиционной армии, посланной в Роттердам. Король Яков, который был глубоко предан тому, что в наши дни мы назвали бы «делом консерваторов» в Европе, попытался выступить в роли посредника: через своих агентов - Фрэнсиса Недерсоула в Нидерландах и Генриха Уолтона в Вене - он предложил, чтобы Фридрих сохранил свой титул короля Богемии пожизненно, чтобы все привилегии знати были подтверждены, а страна была признана выборной монархией.

Однако Оньяте был полон решимости втянуть императора в войну. Мы видим, что Фердинанд говорит испанскому послу в Лондоне, что Фридрих «уже начинает чувствовать гнев Божий». Этот «гнев» был главным образом гневом Оньяте. В первой половине 1620 г. бюджет посольства Испании при императорском дворе возрос до 555 тысяч гульденов, и почти вся эта сумма была потрачена на оружие. В Англии опасались, что испанцы захватят Нюрнберг - главный источник финансирования богемских повстанцев. Богемская знать прекрасно понимала, что Испания представляет самую большую угрозу. Один из ее представителей, выступая с речью на пиру в честь турецкого посланника Мехмеда Аги и Бетлена Трансильванского (который прислал Фридриху кавалерийский отряд из восьми тысяч всадников), открыто заявил, что Габсбурги продали королевство Богемию Испании, превратив его свободу в рабство, а его свободных граждан - в рабов. Мятежники достаточно умело распространяли свою антииспанскую пропаганду по всей Европе в виде деревянных гравюр, на которых были изображены неиспанские города и регионы, где господствовали испанские крепости.

В лагере Фридриха царили отсутствие дисциплины, легкомыслие и алчность, и это так сильно удручило Иржи Нахота, который командовал двенадцатитысячной армией моравской знати, что он оставил свое войско в Западной Моравии.

В ночь с 7 на 8 ноября 1620 г. уставшая армия Фридриха, часть которой пришла из Нижней Австрии, вышла на равнину в пяти милях от Праги в месте, известном как Белая Гора, потому что оно находится выше самого города. Верховное командование было возложено на Турна, заместителями которого были двое других немецких иммигрантов - Анхальт и Гогенлоэ. Немецкие солдаты составляли костяк пехоты, а в кавалерии был сильный венгерский контингент.

У Фердинанда было лишь несколько немцев и чехов под его имперским знаменем; более трех четвертей его войска составляли итальянцы из Милана и Неаполя, «бургундские» французы из Лотарингии и Нидерландов и нидерландцы. Его главным военным капелланом был испанский монах-кармелит Доменико Руццола, который большую часть своих проповедей читал на французском и итальянском языках. Среди тех, кто его слушал, был молодой офицер императорской армии Рене Декарт, решающее видение к которому пришло однажды ночью в Ульме. Со своим картезианским порядком, основанным на французском разуме, он в свое время попытается посредством логичности и рационализма преодолеть хаос, сомнения и беспорядок, царившие в человеческом обществе. Войска немецкой Католической лиги, воевавшие на стороне императора, находились под командованием нидерландца Иоганна Церкласа фон Тилли. Имперское войско возглавлял Бюкуа, под началом которого служил Валленштейн.

Когда сражение началось, Фридрих был в Праге, где развлекал английских посланников Конвея и Вестона на одном из пиров, на которых алкогольные напитки текли рекой. Он поспешил явиться на поле битвы, но лишь для того, чтобы бежать с него, спасаясь от полного разгрома. Первым местом, где он нашел для себя прибежище, была Силезия.

Битва у Белой Горы имела серьезные последствия, сохранившиеся до наших дней. Император Фердинанд поступил с Богемией как со страной бунтовщиков, которую завоевало его войско. Пражские казни, католицизация страны и конфискация поместий мятежников уже были упомянуты. «Пересмотренная Конституция» от 10 мая 1627 г. превратила Богемию в наследные владения Габсбургов, управляемые Богемской канцелярией в Вене. Все Габсбурги до Иосифа II короновались королями Богемии в Праге. Сопротивление со стороны австрийских земель и австрийского протестантизма тоже было подавлено. Согласно жалованной грамоте, изданной в 1627-1628 гг., протестанты-землевладельцы получили выбор: стать католиками или эмигрировать. Так, именем Контрреформации император Фердинанд объединил земли Габсбургов в один огромный и впечатляющий силовой комплекс, результатом чего стала католическая барочная габсбургская Центральная Европа, простиравшаяся от Силезии до Габсбургской Венгрии и включавшая Богемию, Моравию и объединенные провинции Внутренней и Нижней Австрии. Конкретно «австрийская» сфера влияния, которая до 1918 г. глубоко вдавалась в польские и белорусские территории, в Семиградье, Румынию и католические земли на Балканах, была создана вооруженными силами императора, религиозными орденами контрреформации и восстановленными университетами, которые действовали согласованно с новой народной культурой, основанной на проповедях, зрелищах, музыке, церковных богослужениях и церковных праздниках.

В своих собственных владениях Фердинанд использовал победу у Белой Горы по максимуму. Он планировал объединить все земли, управляемые его домом, в неделимую и передаваемую по наследству монархию. В его отсутствие управление должна была осуществлять централизованная Geheimratscollegium, в подчинении которой были также и Богемия с Венгрией. Он разделил судебную канцелярию, сделав одну канцелярию для империи, а другую для Австрии. Он планировал, чтобы все его собственные владения находились под контролем централизованной бюрократии с единственным исключением - Тиролем и старыми наследными владениями в империи, которые получили отдельного губернатора в лице эрцгерцога Леопольда - младшего брата Фердинанда.

Возможно, по подсказке Ламорнани - своего испанского исповедника и советника, а также своей собственной императорской совести Фердинанд теперь поддался искушению активно продолжать рекатолизацию империи. 6 марта 1629 г. он опубликовал судьбоносный Указ о реституции, который фактически постановил, что церковные земли, присвоенные протестантскими князьями после заключения договора в Пассау (1552), должны быть возвращены в соответствии с Положением о сохранении церковных прав, которое было приложением к Аугсбургскому религиозному миру. Только те, кто признал Аугсбургскую конфессию (а это означало лютеран), имели право свободно исповедовать свою религию; все остальные религиозные вероисповедания, включая кальвинистов, должны были быть исключены. Император назначил своих уполномоченных с недвусмысленной целью осуществлять и обеспечивать исполнение указа.

Политическое значение этого указа наилучшим образом обобщил Репген: «Если росчерк пера должен был определять конфессиональный статус и право собственности на церковное имущество в двух архиепископствах и по крайней мере трех, вероятно, в семи и, наверное, даже в тринадцати епископствах, то неизбежно были затронуты жизненно важные политические интересы почти всех великих протестантских домов в империи; и повторное введение анклавов церковной собственности