Шрифт:
Закладка:
Того же поля ягодой, что и Адамович-Дергач с компанией, оказался Анатолий Толь, руководитель БРП в Финляндии в 1927–1929 годах. Краснов вспоминал:
Он поражал нас полнотою и точностью данных о Петербурге, длинными осведомлениями, обилием всяческих стихов, частушек, анекдотов из Петербурга. По его словам, он сам бывал в Петербурге, «его люди» туда ходили — словом, казался очень добросовестным и дельным братом. Потом стало закрадываться подозрение, что все то, что сообщает он нам, им придумано и составлено только на основании знакомств и разговоров с выходцами из Петербурга, прибывшими в Финляндию. Подозрение это обратилось в уверенность, после того, как он обещал доставить фильмовые снимки Петроградской жизни и, конечно, ничего не достал. […] Лет пять тому назад я с ним встретился в Париже, куда он приезжал не то по своим, не то по братским делам. Мы говорили с ним очень долго и я убедился, что это… просто хороший враль, уличить которого было очень легко[468].
Не менее мутная публика оказалась и во главе Прибалтийского отдела БРП, а именно два барона-литератора Л. Н. Нольде и В. А. Вреде. Похоже, что «латвийский филиал» БРП с самого начала освещался, если вообще не был организован при поддержке ГПУ[469].
* * *
В самом конце 1920‐х у Соколова возникли определенные проблемы. По-видимому, в 1928 году прекратило свое существование издательство «Медный всадник», в следующем скончался герцог Лейхтенбергский.
Однако на смену покойному в качестве финансистов БРП пришли лидер правой эмиграции в Югославии С. Н. Палеолог и, что было более существенно, А. А. Вонсяцкий[470], участник Гражданской войны, случайно познакомившийся в Париже с богатой американкой, женившийся на ней и обосновавшийся в США. Вонсяцкий возглавил Северо-Американский центр БРП; в 1930 году он передал Палеологу крупную сумму для поддержки Братства.
Палеолог, откликнувшись на призыв П. Н. Краснова материально поддержать работу великого князя Николая Николаевича, создал «фонд спасения Родины» и собрал для передачи в так называемую Особую казну великого князя 1 млн 350 тыс. динаров (примерно 24 тыс. долл., что составляло по тем временам немаленькую сумму; в 1926–1932 годах 1 долл. соответствовал приблизительно 56,5 динара[471]). Однако после смерти Николая Николаевича в 1929 году и похищения генерала А. П. Кутепова большевистскими агентами среди бела дня в Париже, продемонстрировавшего, среди прочего, насколько подчиненные Кутепову структуры были пронизаны большевистскими агентами, Палеолог, вспомнив предостережения генерала Врангеля, осуждавшего неправильную организацию тайной работы неопытным в такого рода делах Кутеповым, решил сменить объект своих благодеяний. Палеолог писал о себе в третьем лице в письме к матери покойного вождя Белого движения, М. Д. Врангель:
Подобно генералу Врангелю, С. Н. Палеологу было ясно, что тайная борьба против большевиков, если она ведется открытой эмигрантской организацией (в данном случае Русским Обще-Воинским Союзом), будет или идти впустую, или под неослабным наблюдением заграничного ГПУ. Поэтому С. Н. Палеолог с 1 мая 1930 года открыто порвал с «фондом спасения Родины» и перешел в Братство Русской Правды, тайную противобольшевицкую организацию, которая, законспирировав всю свою деятельность и своих руководителей, словом и делом ведет внутри России через русский народ свою анти-большевицкую работу по взрыву коммунизма внутри России. Для помощи БРП С. Н. Палеолог основал Русскую Освободительную Казну в память Царя-Мученика Николая II, которая за год своего существования постепенно стала привлекать к себе сочувствие наиболее патриотически настроенных и не зараженных партийностью русских людей[472].
Палеологу удавалось собирать, в общем, довольно приличные деньги. В «Царском вестнике» в начале 1930‐х годов сообщалось, что он собрал
1) На Русскую Армию, голодавшую в Галлиполи — 100 000 динар (далее все суммы — в динарах. — О. Б.); 2) в Казну Великого Князя Николая Николаевича — 1 350 000; 3) Борису Коверде — 5000; 4) на Топчидерскую здравницу имени ген. Врангеля — 150 000; 5) в фонд по увековечению памяти ген. Врангеля — 200 000; 6) в Русскую Освободительную Казну для Братства Русской Правды — 200 000[473].
Палеолог отличался некоторой оголтелостью; ему были свойственны, с одной стороны, завышенная самооценка, с другой — вера во всевозможные заговоры, среди которых масонскому отводилось, разумеется, почетное место. Вот что он писал М. Д. Врангель, к примеру, об одном из самых верных врангелевцев В. Х. Даватце, авторе апологетической по отношению к генералу книги «Русская армия на чужбине» (Белград, 1923, в соавторстве с Н. Н. Львовым) и одном из редакторов белградского «Нового Времени»: «Вы, конечно, уже знаете о преждевременной и напрасной кончине „Нов[ого] Времени“. Белградская молва уверяет, что эту газету угробили единодушными усилиями гг. Даватц и Рыбинский». По сведениям Палеолога, Даватц достиг столь высокого положения среди масонства, «что ему неудобно было в этом качестве продолжать работать в „Новом Времени“, а для того, чтобы отличиться перед массонами, он его и угробил»[474].
