Я ринулся на Норта. Но, Дух справедливости, до чего же быстр он был! Поддел лежащее на земле копье носком сапога, подбросил, схватил, крутанул и блокировал мой удар. От меча отлетел сноп искр. Я рубанул снова, Норт отскочил – далеко, не достать. Копье танцевало в его руках. Выпад, еще выпад, враг целился то в грудь, то в лицо. Если бы Морок не дал мне сил, уже при первом выпаде я пропустил бы удар в горло.

Солдаты на мосту перестали засыпать порох в ямы и уставились на нас.

Во все времена бойцов снабжали копьями. Это воистину король оружия. Как бы умны мы ни делались, что бы ни изобретали в плане ковки и закалки стали, длинная палка с острым наконечником так и оставалась самой эффективной. Я отбивал удары один за другим, пытался схватить древко, перерубить его, но слишком уж Норт был умелым и резвым. Острие описывало маленькие круги, то приближаясь, то опять отдаляясь, и в конце концов я ошибся. Нефритовый наконечник скользнул по левому бедру над коленом, распорол кавалерийские штаны и оцарапал кожу.

Норт попятился. Он ожидал, что копье пробьет бедро насквозь, но закаленная Мороком плоть острие оттолкнула.

Я тихо зарычал.

– Удивлен, да? Но разве не понятно? Я не просто человек. Во мне больше силы, чем в любом из вас…

И вдруг я замолк. Ледяная волна хлестнула по колену, и оно подогнулось, ткнулось в песок. Что-то было не так. Копье лишь царапнуло меня – ерунда! Но холод шел и вверх по бедру, и по голени вниз. Я, не опуская меча, прижал ладонь к колену.

– Впечатляющее высокомерие, – ответил Норт. – Но просчитываешь наперед не только ты.

– Что происходит? – прохрипел я.

– Ты ведь в курсе, да? – Норт позволил себе жестко усмехнуться. – Это оружие изготовила Леди волн. Оно способно поразить самого жуткого монстра, порожденного Мороком. И вот поразило. Очнись, Галхэрроу, мы с первого дня сели тебе на хвост.

– О чем ты? – рыкнул я.

Нога стремительно немела. Сквозь прореху в штанах я увидел, что кожа моя сверкает словно бриллиант. Мышцы тяжелели, делались плотнее. Я разорвал штанину и обнажил блестящую и гладкую, как у статуи, полупрозрачную плоть. Под кожей можно было рассмотреть мускулы и кости, тоже похожие на драгоценные камни. И только черные вены продолжали качать кровь – темная паутина в стеклянной тюрьме. Отрава Морока содрогнулась. Все ей было чужим: плеск прибоя, грохот шторма, мощь владычицы волн. Отрава кидалась на незнакомую магию и отползала, скрежеща будто кремень по стеклу, не в силах противиться проклятию Леди.

– Помнишь, в том ничтожном городе ты запустил в меня обломком стрелы? – опершись на копье, осведомился Норт. – Ты отдал свою кровь, а Леди вложила ее в оружие. Хозяйка знала: Вороньей лапе нельзя доверять. Она видит очень многое, владеет всеми реками и океанами. Ей стало известно, что сделал твой господин. Удивляюсь, почему ты этого не понял. И да, в крови – большая сила, Галхэрроу.

Я попытался встать, но не смог разогнуть колено. Онемение уже спустилось до ступни. Меня захлестнула паника. Я представил свою смерть, и не в бою, как всегда желал. То было медленное превращение в безмолвный кристалл. Взревев, я собрался с силами и швырнул меч в Норта. Тот слегка качнулся, и меч пролетел мимо.

– Твой хозяин предал Безымянных. Он предал даже Светлую леди, – спокойно заявил Норт. – Ей давно следовало вознестись, стать одной из Безымянных. Но Воронья лапа сокрушил ее. Он бы не задействовал оружие. Он забрал бы силу себе.

Слова Норта потрясли меня. Но я не мог сосредоточиться на них. Ступня моя онемела, пах тоже. Заклятие Леди волн дюйм за дюймом завоевывало тело. Морок во мне еще сопротивлялся, боролся за железы и артерии, цеплялся за кости, но сила Леди волн неумолимо теснила его. Я с трудом перевел дыхание и проскрипел:

– Леди волн не получит эту силу. Ты проиграл.

– Пока нет. Думаю, госпожа заключит новый союз. Глубинного императора сейчас не остановить. Но моя Леди потерпит.

Мне сдавило грудь. Мышцу, помогающую дышать, как бы она ни называлась, словно сдавило алмазными пластинами. Я подумал о Валии. Вспомнил, какой она была в те хорошие времена, когда мы работали вместе. «Вообрази что-нибудь красивое перед смертью», – сказала мне однажды Амайра.

Зайти так далеко, почти достигнуть цели и претерпеть это унижение! Погибнуть нелепо и бесславно…

Один из солдат подошел к полной пороха яме, взял питающееся от фоса огниво. Но поджигать было рано, еще не заложили фитиль. И тут по моему цепенеющему телу пробежала волна ужаса: из глаз солдата, разных по цвету, струилась кровь. Я уловил вонь гнилых кишок.

Только не это. Нет, нет, нет, нет. А я-то думал, что знаю правила игры и всех ее участников. Самоуверенный болван!

На мосту был штопаный Саравора. Но ведь Саравор умер. Я видел его смерть. И все же солдат отчего-то продолжал подчиняться воле гребаного колдуна.

Другой солдат предупреждающе крикнул, но штопаный высек искру.

Раздался чудовищный грохот, солдаты разлетелись будто кегли. Каменные осколки брызнули смертоносным дождем. Норт сложился пополам, покатился. У меня заложило уши, но каменеющее тело не шевельнулось. Изо всех сил я старался подвигать ногами, но даже магия Морока не помогала. Ноги словно отнялись.

Малдон все это время лежал с пулей в сердце и притворялся убитым. Но тут он вскочил и вытащил черное кривое жало длиной с мое предплечье. Зарычав, Малдон обеими руками поднял жало и бросился к Норту, целясь ему в спину.

Норт услышал топот и замахнулся копьем, хоть и лежал на земле. Описав широкую дугу, копье ударило Малдона по ногам. Тот упал, перекатился. Одна его нога была сломана ниже колена. Глек попытался встать, но не смог. Норт снова ударил, почти наугад, и нефритовый наконечник вонзился Малдону в спину. Малдон заорал. Но ему еще и не так доставалось, к тому же магия копья была рассчитана на меня. Тем не менее копье, пусть и не убило Глека, но пригвоздило его к земле. Малдон взвыл и швырнул мне жало шантара.

И что мне было терять?

Я молча поймал жало и ощутил, как течет в нем чистейшая, изначальная сила Морока. Это оружие сгодилось бы против Норта, но мои легкие уже с трудом втягивали воздух, становились хрустальными. Да, терять было нечего.

Я воткнул жало себе в шею, надеясь попасть в аорту. Почувствовал укол, затем жжение и сжал мешочек с ядом. Черная отрава потекла по венам, стало больно – так, будто под кожей закопошились, принялись кусаться разъяренные муравьи. Отрава взревела во мне, расползлась. Разум, казалось, взорвался. Грубая первобытная энергия наполнила меня. Яд, который я впрыснул в кровь, принадлежал не слабой твари. Он принадлежал шантару, родившемуся вместе с Мороком, на тот момент исполненным неистовой силы. И, дюйм за дюймом, эта сила принялась выжигать чужое заклятие.

Яд мог бы прикончить меня, растопить, как Мраморных стражей, но я давно стал невосприимчив к худшим ядам Морока. Мы с ними были одним целым.