глядишь, и безо всякой мести человек разбогатеет через год-другой,  лучше жить станет.  Вместо похоти к чужой жене – мол,  она и моложе и красивее моей надоевшей бабы – даю возможность на жену,  с которой двадцать лет вместе прожили,  молодыми глазами взглянуть и снова ее полюбить.  Вместо любви к чужому жениху обращаю тоскливые взоры на того,  кто по ревнивой девке давным-давно с ума сходит,  да сказать стесняется… Вот и все мое «великое преступление».  А они,  вишь,  обижаются,  что желания не исполняю.  Исполняю,  да только те,  которые от сердца идут.

Вальтер посмотрел на Лильку.  Еще месяц назад он сам сходил с ума от ревности к красавцу Виктору Вагнеру.  Юноша вздохнул с облегчением,  когда их куратор отбыл в столицу,  оставив девушку «без присмотра».  Он надеялся,  что общие проблемы сблизят их, и Лилька в последнее время начала меняться.  Но что будет,  когда они вернутся в университет, и его любимая снова увидит его соперника? Хотя…если ей так будет лучше… Он бы на все пошел,  чтобы любимой девушке было хорошо.

- Зайди.

Ведьма каким-то чудом оказалась рядом и тронула его за рукав.

- Заходи,  говорю.  А вы – тута ждите! Вон,  на травке позагорайте! Лето-то какое стоит! А вы все бледненькие,  как принцы какие-нибудь…

- Вальтер у нас и есть немного принц,  – нервно усмехнулся Альфред.  - Его старший брат – герцог,  друг наследника императорского престола и даже почти что дальний родственник.

Бросив последний взгляд на Лильку и друзей,  Вальтер с некоторым трепетом шагнул внутрь ведьминой избушки.

Внутри было темно, тесно,  пахло землей, травами,  старыми тряпками и дымом.  Ему указали на чурбачок возле очага.

- Садись,  - ведьма пристроилась рядом,  на полу,  подтянула к себе прялку,  взялась за веретено.  – Им не скажу,  у тебя спрошу.  Дело пытаешь,  аль от дела лытаешь? Любишь ее?

- Люблю,  - покаянно кивнул он.  - И то,  что ты,  бабка,  сказала мне про ее… ну,  про то,  что она…Я это все давно уже знаю.

- Вот как,  - ведьма на него не смотрела,  полностью сосредоточившись на веретене.  – И как она такой стала,  ты тоже знаешь?

- Знаю,  - Вальтер ссутулился,  свесив руки между колен.  – Это… это я во всем виноват!

Ведьма бросила на него пытливый взгляд, и юноша стал рассказывать.

Он вспомнил все,  с самого начала.  Как впервые увидел еще на приемных экзаменах Лильку Зябликову и сам не понял,  чем его так поразила эта девушка.  Как обрадовался,  узнав,  что они будут учиться вместе и шесть шанс узнать ее получше.  Как они стали друзьями – да-да, именно друзьями,  ибо на большее Вальтер стеснялся претендовать,  несмотря на то,  что вскоре понял,  что влюблен.  Как он четыре года был для любимой только другом и как всего две с половиной седмицы назад вынужден был просить у Смерти ее душу после того,  как ревнивые подружки случайно или нарочно принесли Лильку в жертву.  Она вернулась с того света,  но изменилась,  стала другой.  И как это поправить – он не знал.

- И не надо ничего поправлять,  - изрекла ведьма.  - Смерть,  она лучше знает.

- То есть,  Лилия должна была умереть? - не поверил своим ушам юноша.

- Да.  Срок ее вышел.

- Нет! – он схватился за голову.  - Бабушка,  я ведь будущий некромант.  Я должен был почувствовать… И магистр Вагнер меня ведь отговаривал! Он пытался меня остановить тогда… Я не слушал.  Я… мне было все равно.  Εсли это правда… что же я наделал?

В домишке повисло молчание.  Ведьма продолжала сучить нитку.

- Что мне теперь делать,  бабушка? – голос Вальтера дрогнул.  Юноша смотрел на свои руки так,  словно они были по локоть обагрены кровью его родных.

- Вот уж,  чего не знаю, того не знаю,  – со вздохом отозвалась ведьма.  - Смерть – могущественная богиня.  Даже Лад,  хоть и говорят,  что любовь все способна преодолеть,  порой отступает перед нею.  А ты с самой Смертью,  выходит,  спорить решился…

- Но я будущий некромант! Это моя работа… будет,  когда получу диплом и гильдейский знак.

- Со Смертью спорить – работа целителей.  А некроманты у нее в слугах и помощниках отродясь ходили.  А скажи,  милый мой,  что бывает,  когда слуга на господина своего восстает?

- Э-э,  – ему пришлось вспомнить родительский дом и отношение с прислугой собственных родителей,  - если один слуга…м-м… восстает,  его увольняют,  а если несколько, то… бунт?

- Вот ты сам на свой вопрос и ответил,  – на Вальтера,  словно нож,  нацелилось веретено.  - Кто ты – недостойный прислужник,  которого могут места лишить за непослушание и нерадивость или бунтарь,  готовый на все,  лишь бы по его желанию сталось?

Вальтер сидел,  как пришибленный,  уронив голову на руки.  Ведьма снова взялась за веретено,  предоставляя юноше самому искать выход.

- Я,  - наконец,  нарушил он молчание,  - не знаю.  Я хотел быть некромантом,  но…

- Хотел быть – будь! – сказала,  как отрезала ведьма.  - Никто за тебя твой путь не пройдет и дела твои за тебя не переделает.

- Это я уже понял,  но… как мне теперь поступить с Лилией?

- Сердце свое слушай.  Оно подскажет.  Только и разум свое твердить будет, так ты одно с другим не перепутай в нужный момент и знай,  что голова с сердцем не всегда заодно бывают.

- Я… люблю Лилию Зябликову,  – промолвил юноша.  – Все равно люблю.  Я… душу ей свою готов отдать!

- Вот и люби.  Α что до души…смотри,  как дело повернется.  Душа – она ведь не просто так человеку дается.  И если кого-то души лишить,  а жизни оставить…знаешь,  иные вещь много лет так живут, и ничего!

- Как – «ничего»? - Вальтер невольно оглянулся на дверь.  – То есть,  вы,  бабушка,  считаете,  что Лилия может и дальше жить вот так… И что с нею все будет в порядке? Что же мне тогда делать?

- Делай,  что хочешь,  - отрезала ведьма таким тоном,  что любому стало бы ясно – ей надоел этот разговор,  она сказала все,  что нужно и дальше ее собеседнику придется думать своей головой.

Ребята тем временем нежились на солнышке,  выбрав для этого небольшой пятачок между елями,  может быть,  единственный на всю округу.