Шрифт:
Закладка:
— Я уже занимаюсь твоей работой. И точно знаю, что её доделаю. Я… люблю тебя.
Неохотно, с тоской в душе уходя с могилы, я слышала эхо собственных последних слов, но с другим окончанием фразы: вместо «люблю» — «любила». Ведь любить в настоящем времени я могла лишь память о нём…
Впрочем, я гнала эти мысли и эхо прочь. Может, и настанет когда-нибудь время, когда я буду готова к ним прислушаться. Но не сейчас.
В обед я с маской невозмутимости, подведённой вновь сделанным макияжем, сидела в конференц-зале нашего отдела. Слева от меня, за центральным столом располагались другие научные сотрудники: старший, Ефим Кудряшов, и младший, Слава Смирнов. Спереди, на стульях в зале, сидели другие: ещё один доцент из лаборатории физиологии — крупный черноволосый бородач Ваня (точнее, Иван Дмитриевич) Карских, а также сотрудники лаборатории биохимического анализа: худая кудрявая дама Эльвира Белецкая, аспирантка Настя Свинцова, собравшая сегодня длинные светлые волосы в густой хвост, и заместитель Циха — Григорий Тяганов. В целом, вся группа участников научно-исследовательской работы «Фенотипическое разнообразие кардиомиоцитов», которой я руководила несколько месяцев. Помимо работников нашего отдела, в зале находились также «привлечённые специалисты»: два кардиолога клиники — мужчина и женщина средних лет, а также клинический фармаколог, чопорная дама с коротко стриженными медными волосами Ольга Степаненко.
— Ну что, — я взяла в руки папку и открыла её на последней странице. — Костномозговые клетки и внеклеточный матрикс миокарда. Одна группа, вторая группа. Что касаемо первого, то эффективность доказана клиническими испытаниями: при внедрении в миокард данные клетки приобретают фенотип кардиомиоцитов, благодаря чему происходит восстановление сердечной мышцы.
— А я не сомневался, что стволовые клетки — основа будущего! — патетически воскликнул Кудряшов.
— Это всем давно известно, Ефим Николаевич, — отрезала Эльвира Степановна. — Анастасия Сергеевна, что вы уяснили в нашем исследовании? — неожиданно обратилась она к аспирантке.
— Э… введение костномозговых мононуклеаров позволяет уменьшить площадь поражения тканей, которые подвергались ишемии, — ответила девушка.
— Молодец! — воскликнул Смирнов. — Кстати, участники во второй группе тоже склонились к тому, что дифференцировка кардиомиоцитов из стволовых и индуцированных плюрипотентных клеток — наиболее оптимальный способ лечения.
— Ну что, коллега, кто-нибудь должен взяться за диссертацию! — довольно хохотнул Ваня Карских. — Стволовые клетки — твои любимки!
— Да как же так, и твои тоже! Твой хлеб отбирать.
— Ребята, спорьте оба на автореферат! — крикнула я и поглядела на часы. Надо поскорее заканчивать, а то у меня назначена ещё встреча.
Кудряшову, сидящему слева от меня, на телефон пришло сообщение. Он быстро достал мобильник и просмотрел. Заметив краем глаза фотографию, я, непонятно зачем, взглянула туда и вздрогнула. Там было общее фото нашего отдела, выполненное на юбилее Гаврилюка, незадолго до гибели Антона. Выходит, сотрудники тайно пересылали его друг другу, не решаясь показать мне. Скорей всего, поступали так из лучших побуждений — не желали напоминать о трагедии, но на душе у меня всё равно сделалось тягостно.
Через десять минут, когда рабочие вопросы были урегулированы, мы все постепенно покинули зал. Я, замыкающая его, вышла последней. Сдав ключи, я поднялась на второй этаж и только свернула в коридор, как меня сзади кто-то резко окликнул. От неожиданности я взвизгнула и выронила сумочку.
— Катюха, ну блин! Прости, ё-моё!
Конечно же, это был Тим.
Наклонившись, я спешно подняла упавшую вещь, затем выпрямилась и повернулась к другу, который смотрел на меня с несколько виноватым видом.
— Мы же сегодня к Диме только в четыре идём.
— Я знаю, — спокойно ответил Тим.
— У тебя что-то срочное? Я просто тороплюсь.
— Буквально пара секунд. Я телефон твой принёс, вот, держи…
— Ох… да, спасибо, — я взяла протянутый мне мобильный.
— Даа… Жаль, днюха у тебя нескоро. Может, на новый год тебе заранее новый телефон подарить? Или на какой-нибудь день учёного там, если есть.
— Спасибо, конечно. Мне очень приятно, но я не хочу тебя так озадачивать, — сцепив от усердия зубы, я стала расстегивать замок на сумке, чтобы убрать вновь приобретённый аппарат, но молния всё никак не желала открываться. — Проклятье! Ладно…
— Дай сюда, — Тим забрал мою сумку и быстро выполнил все действия. — Всё, готово дело.
— Погоди. Ты что туда ещё кинул? Я только что видела!
— Противокошмарное средство, Екатерина Семёновна, — со значимым видом ответил он. — Обязательно посмотри. Кстати, сейчас мимо меня прошёл тот чувак, который у Вали на даче своей блевотиной удобрил все клумбы цветочные. Ну почти все… Интересно, а мама Валюхи потом послала ему в благодарность букетик? Ну да ладно, это был вопрос риторический. Так данный товарищ случайно не тебя ждёт вон там? — Тим указал на силуэт в коридоре.
— Ах, это… Ты про Василия Степановича?
— Ага. Дядю Васю, — хихикнул друг.
— Да, точно… — я быстро припомнила его пьяное выступление на юбилее Гаврилюка за одним из столиков у сада и поморщилась, как от зубной боли — пришлось снова вспомнить день смерти Антона. — Он вообще-то тихий, когда трезвый. Хотя, признаться, таким мы его редко видели — он же друг Петра Владимировича, мы с ним и сталкивались в основном на всяких застольях, где он…
— Дядя Вася — удобрение, — радостно подытожил Тим. — Аа, до этого же он ещё с нами шашлык жарил! Совсем забыл. Он больше по поливке клумб запомнился — это было куда эпичнее!
Я заметила, что и Тим, несмотря на кажущийся обычный вид, говорит так, будто боится зайти за мою уязвимую грань.
— Ну… да. Но вообще, — оглядевшись по сторонам, я, понизив голос, продолжила, — он иммунолог, Тим. Я тут подумала… Его можно кое о чём расспросить. Вдруг он подскажет?
— Возможно, — друг явно понял, куда я клоню. — Ты только будь осторожней с ним, да, — он погладил меня по плечу.
— Знаю. Надо будет — я его напою для усыпления бдительности.
— А у тебя цветы в кабинете есть или притащить? — невинно поинтересовался Тим.
— Что…? Да ну тебя! До такой степени он у меня не напьётся.
Смеясь со мной, Тим ещё раз дотронулся до меня на прощанье.
— Катюха, я побежал. Меня Митька ждёт в главном. Да, чуть не забыл сказать, ты реально классно выступаешь на собраниях! Всегда так?
— Обычно… А ты что, подглядывал?
— Немного… Чуть-чуть. Когда тебя ждал. Ну а что? Не одному же Вальку тебя хвалить.
— Тим, когда же ты с ним, наконец, успокоишься? — я закатила глаза. — Да, в прошлый раз он меня хвалил.
— Эх, а сейчас его не было…
— Верно. Лаборанты в научной работе не задействованы.
— … так что
