– Эд, ваша ирония ускользает от меня.

– Ирония! – взбешенно выкрикнул Теллер. – Ирония, говорите? Я уже четыре года, с того самого проклятого расследования по вашей благонадежности, хожу в отверженных!

– Эд, я пожал вам руку.

– Вы – да. Но не Кристи! Не Раби! Не десятки других! Вы лгали правительству и кто вы теперь? Мученик! А я сказал правду, и меня подвергли остракизму.

– Я понимаю, как вы…

– Нет! – рявкнул Теллер. – Не смейте говорить, будто понимаете, что я чувствую. Вы на это не способны. Вы родились в благополучии и богатстве здесь, в Соединенных Штатах! А я трижды оказывался в изгнании! В восемнадцать лет – совсем мальчиком – мальчиком с одной ногой! – я вынужден был бежать из дома, из Венгрии, потому что там еврею нечего было и мечтать о научной карьере. А потом, в тридцать третьем, мне пришлось бежать из Германии, от нацистов, от Гитлера. А вы все это время жили тут в уюте, заигрывали с коммунистами и спали с чужими женами. А потом из-за того, что вы потребовали слушаний в Совете по благонадежности, зная, что неоднократно лгали, я оказался практически изгнанным из мира физиков!

– Эдвард, вы…

– Несправедлив? Ну, Оппи, скажите, каково это на вкус? Ирония, да? И теперь вам понадобилась моя помощь!

– Ваша помощь нужна – необходима! – миру. И, между прочим, вы…

– Что?

– Нет, ничего.

– Скажите.

Оппи молчал.

– Говорите! – заорал Теллер.

– Ладно, черт с вами. В прошлый раз, когда мир был в опасности – во время Второй мировой войны, – вы предпочли отсидеться. Нам нужна была атомная бомба, а вы не захотели помогать этой работе. Я нянчился с вами в Лос-Аламосе, предоставил возможность заниматься своим собственным проектом и…

– И теперь этот проект оказался ключом к спасению человечества, да? Так?

Оппи глубоко вздохнул и с шумом выдохнул.

– Так, – кротко сказал он.

– Ну, в таком случае, – сказал Теллер, – чтобы я принял участие во всем этом, вы должны восстановить мою репутацию.

– Эд, вы знаете, что у меня нет для этого возможностей.

– Еще как есть! Что вы придумали к семидесятилетию Эйнштейна?

Оппи кивнул, начиная понимать. «Премия Эйнштейна», учрежденная Институтом перспективных исследований, присуждалась по выбору комитета, который возглавлял Оппи. До сих пор эта премия присуждалась дважды: совместно Курту Геделю и Джулиану Швингеру в 1951 году и Дику Фейнману в 1954 году; в тот год газета «Нью-Йорк таймс» объявила награду «следующей по престижности после Нобелевской премии».

– Между прочим, – сказал Теллер и скрестил руки на груди, – с прошлого награждения прошло уже четыре года. Пора присудить премию кому-нибудь еще.

По иронии судьбы – как же часто возникает сегодня это слово! – золотую медаль и призовой фонд в размере 15 000 долларов предоставляет благотворительный фонд, созданный в память родителей Льюиса Стросса. Премию полагалось вручать в день рождения Эйнштейна, который приходился на 14 марта, и премия этого года, если ее присудят, стала бы первой посмертной.

Оппи нахмурился. У комитета уже имелась кандидатура на этот год: Уильям Либби, тоже участвовавший когда-то в Манхэттенском проекте. Наградой намеревались удостоить разработанный им метод радиоуглеродного датирования, обещающий революционный прорыв в археологии и палеонтологии.

– Решаю не только я, но и комитет, – сказал он.

– И в Лос-Аламосе решали не только вы, – ответил Теллер, – но всегда выходило по-вашему. И в Консультационном совете по международному контролю за атомной энергией решали не только вы, но всем известно, что доклад Ачесона – Лилиенталя был написан под вашу диктовку. Вот и теперь, куда вы ни свернете, хоть в нужную, хоть в ошибочную сторону, остальные последуют за вами.

– Ладно, Эдвард, ладно. Я это устрою: вы получите медаль.

– Хорошо, – утвердительно произнес венгр. Немного помолчал, удовлетворенно кивнул и снова заговорил: – Ну а теперь к делу. Значит, к звездам на водородной бомбе, да? Вот и займемся.

Глава 50

1959

[Проект «Орион»] позволит нам доставить колонию из нескольких тысяч человек к альфе Центавра, расположенной на расстоянии порядка четырех световых лет от нас, примерно за 150 лет [времени в пути]. Эти цифры представляют собой абсолютный нижний предел того, что можно было бы сделать, используя наши нынешние ресурсы и технологии, если бы какая-нибудь астрономическая катастрофа вынудила нас строить Ноев ковчег, чтобы спастись из гибнущей Солнечной системы.

Фримен Дайсон

– Водородные бомбы – это единственный известный нам способ сжигать самое дешевое топливо, которое у нас есть, – дейтерий, – сказал Фримен Дайсон. Он стоял на сцене в лекционном зале круглой библиотеки, диаметр которой совпадал с рабочим проектом корабля «Орион». – В настоящее время, – продолжил он с обычным блеском в немигающих голубых глазах, – я не знаю точно, насколько эффективны водородные бомбы, а если бы и знал, то не сказал бы вам. – В аудитории находились все пятьдесят сотрудников «Дженерал атомикс», занятых в проекте «Орион»; и почти все они дружно рассмеялись. – Далее я установлю верхний и нижний пределы величины, которую нам не положено точно знать…

Это была прощальная лекция Дайсона; вскоре он возвращался в Принстон и Институт перспективных исследований. Но он оставил после себя технико-экономические обоснования решения, которое, как и было обещано, позволило бы доставить пилотируемые космические корабли «Орион» на Марс через шесть лет, к 1965 году, и к спутникам Юпитера еще на каких-то пять лет позже. Если какой-то из этих планет суждено стать новым домом для человечества, у «Ориона» будет возможность сразу приступить к перевозкам, причем задолго до того, как химические ракеты фон Брауна смогут доставить людей на мертвую – а в сравнительно недалеком будущем еще более мертвую – земную Луну.

* * *

В кабинет Оппи вошел Дик Фейнман с научным журналом в руке и заявил:

– Переселение человечества на Европу можно выбросить из головы.

Оппи работал над бюджетом. Он закончил подсчет чисел в таблице и авторучкой записал семизначную сумму. Лесли Гровз уволился из армии, чтобы занять пост вице-президента в компании – производителе вычислительной техники и военном подрядчике «Сперри рэнд», но как-то умудрялся держать открытым кран, откуда текли неподконтрольные деньги.

– Почему? – спросил Роберт, подняв наконец глаза на Фейнмана, который остановился, прислонясь к дверному косяку.

– Слишком сильная радиация.

Оппи выколотил трубку в пепельницу.

– Вы имеете в виду Берка и Франклина? – Четыре года назад, в 1955 году, эти два астронома сделали открытие. Оказалось, что от Юпитера идет декаметровое радиоизлучение частотой до сорока мегагерц. – Из их работы следовало наличие мощного магнитного поля…

– Да, да, – сказал Фейнман. – Возможно, даже больше десяти гаусс. А в прошлом году «Эксплорер» обнаружил радиационные пояса Ван Аллена.

Весь мир знал «Спутник», первое искусственное небесное тело, запущенное на орбиту вокруг Земли в октябре 1957 года. «Эксплорер-1», первый американский