— Вы не в курсе, у нас своя инструкция. При определённых обстоятельствах — вам не нужно знать, при каких — использование в негласном аппарате в том числе несовершеннолетних не просто допускается, а прямо рекомендуется.

— Вы сейчас говорите официально?

— Более чем. Чтобы не осталось недоговорок: отчитываться, принимать поощрения, взыскания, выслушивать замечания я буду не от старшего лейтенанта районной полиции, а от своего руководства. Я услышал вашу озабоченность, поэтому говорю вам чуть больше, чем мы обычно делаем.

— М-м-м.

— Пожалуйста, не забывайте об иерархии ведомств. Мне следует развить эту тему подробнее?

— Нет, — полицейский поправляет очки. — Как поступим? Я уже слышу, что забирать его к себе официально вы не торопитесь.

— Тем не менее, наш разговор я фиксирую со своей стороны, как и вы. В случае любых официальных разбирательств… вы поняли.

— Что мне с ним делать?

— У вас два варианта. Первый, вы о нём подумали на старте: можете поднять шум по факту заявления несовершеннолетнего, что он использован в нашем негласном аппарате вопреки букве закона. — Капитан делает паузу.

Полицейский быстро прокручивает в голове сценарий. Если пойти этим путём, можно нарваться на личную вендетту управления госбезопасности. У тех всё равно будут все возможности дело замять: из СИЗО заберут фигуранта к себе, с ним поработают и он даст именно те показания, которые нужны.

Выяснится, что в полиции его неправильно поняли. И греметь пойдут уже сотрудники МВД.

Старший лейтенант начинает заметно потеть.

— Либо второй вариант, — тон Фэн Ина становится почти дружелюбным. — Я разрешаю вам сохранить мой личный контакт — мало ли что, земля круглая. Одно дело делаем и мы же не враги своей стране.

— Но?..

— И просто забудьте про этого парня и про то, что он сделал. НО — оформите всё как положено, буду должен. Нужна от нас служебка, что мы просим спустить дело на тормозах?

В кабинете виснет тяжёлая тишина, нарушаемая только размеренным тиканьем настенных часов. Старший лейтенант механически промокает взмокший лоб, лихорадочно анализируя ситуацию.

С одной стороны, они не должны были привлекать несовершеннолетнего — прямое нарушение закона. Но с другой… В Китае существуют закрытые инструкции, в том числе по партийной линии, которые часто перевешивают и фактически отменяют обычные законы. Негласные директивы, о которых в районной полиции могут даже не догадываться.

К офицеру постепенно приходит пугающее осознание — дело может зайти настолько далеко, что завтра его попросту не найдут. Потому что речь пойдёт уже не о мелкой уличной драке, а о чести мундира госбезопасности.

Если разгорится конфликт, то он будет происходить не между двумя отдельными людьми, им и этим капитаном. Нет, той стороной ситуация будет расценена как попытка полиции сорвать работу внешней разведки.

Такие вещи не прощают, особенно в Китае. Он снова промакивает взмокший лоб, чувствуя, как по спине бежит холодок. Погоны внезапно начинают казаться слишком тяжёлыми.

Стоит ли местечковая принципиальность такого риска? Тем более, капитан предлагает вполне разумный выход из ситуации…

* * *

По просьбе старшего лейтенанта к нам возвращается та самая девушка, ранее предлагавшая залог. Её каблуки уверенно цокают по кабинету.

— Ладно, раз такое дело… — полицейский неловко теребит ручку, явно подбирая слова. — Как ни смешно, но законный протокол вы подписать не можете. У вас ведь нет доверенности. Я сейчас говорю о реальном документе, зарегистрированном в едином реестре.

— Как я уже говорила, это не проблема. Если нужна доверенность, я её оформлю. Это займёт около двенадцати часов, — девушка поправляет идеально уложенные волосы. — Деревня Суншугоу, к сожалению, находится далеко от Пекина.

— Это уже лирика, — старший лейтенант постукивает пальцами по столу. — Ситуация на данный момент такова: доверенности у вас на руках нет, его родителей тоже, — небрежный кивок в мою сторону, будто я неодушевлённая вещь. — Следовательно, подпись поставить некому. Получается, протокол об административном задержании составлен по закону быть не может. Нарушение процедуры — нарушение закона, а на это я пойти не могу, — его тон заметно меняется, становясь почти дружелюбным. — По целому ряду причин.

Капитан молодец, мысленно я ему аплодирую. В других местах в своё время меня учили, как раз для аналогичных раскладов: идеальная работа — это когда собственных ресурсов сотрудник не использует, за него делают другие должностные лица в других ведомствах. Как будто не было никакого вмешательства извне — ну сложились так обстоятельства и конкретный государственный орган сделал, как сделал. Если всё ещё и по закону — высший пилотаж.

Фэн Ин именно его и продемонстрировал, занятно. Географии и времена разные, а люди как будто те же. И схемы взаимоотношений тоже как будто те же.

— И что тогда будет с Лян Вэем? — в голосе незнакомки проскальзывает искреннее беспокойство.

Да кто она такая, чёрт возьми? Ладно, спрошу позже, не горит.

— Ввиду небольшой значимости содеянного, а также учитывая растущий социальный рейтинг, положительные характеристики с места работы, да и, так сказать, поддерживая деревню провинции Хэйлунцзян, на этот раз ограничимся устным предупреждением, — чеканит каждое слово старший лейтенант, аккуратно складывая бумаги. — Статья… Кодекса административных правонарушений… чётко определяет… Вы свободны, юноша. Я вас предупредил.

На закуску полицейский бросает выразительный взгляд на сумочку девушки, та мгновенно улавливает намёк.

— Лян Вэй, встретимся снаружи, — обращается она ко мне.

А лейтенант быстро сориентировался. Решил и рыбку съесть, и… на двух стульях усидеть: с одной стороны, в госбезопасности у него теперь личный контакт (какой бы ни был); с другой — и деньги ему сейчас тоже дадут.

Хотя, какое мне дело? Главное — меня в этой комнате не будет, а значит, никто и ни в чём не сможет обвинить, здесь везде камеры.

С незнакомой благодетельницей рассчитаюсь потом, наедине.

Открываю дверь, собираясь покинуть кабинет, и сталкиваюсь с сержантом, которого ранее выпроводили.

— Он свободен, — бросает старший лейтенант. — Проводи парня, пусть заберёт вещи.

В комнате хранения внимательно проверяю опись, пока конвойный достаёт из пластикового пакета мои пожитки. Самое важное — деньги, ремень и телефон вряд ли бы кого-то заинтересовали. Тщательно пересчитываю содержимое кошелька, потом ставлю подпись в журнале выдачи.

На выходе из отделения меня поджидает та самая фемина:

— У тебя точно всё в порядке? Не били? — её тёмные глаза внимательно изучают моё лицо. — Если что-то было, только скажи, быстро составим жалобу, —