машины стоимостью в несколько сотен тысяч долларов — что может быть привлекательнее для человека с раздутым эго и толстым кошельком? Вот только судя по срочному сообщению До Тхи Чанг, веселье явно идёт не по плану.

Такси останавливается у главного входа автодрома. Выхожу из машины, направляюсь к стеклянным дверям. Внутри — просторный холл с глянцевым мраморным полом, но До Тхи Чанг здесь нет.

Охранник на входе едва удостаивает меня взглядом — видимо, привык к постоянному потоку посетителей. Следуя указателям, прохожу через административный корпус к самой трассе. Вечерний воздух наполнен характерным запахом горячей резины и выхлопных газов. Где-то вдалеке ревут моторы — похоже, заезд ещё продолжается.

Быстро нахожу высокую фигуру у смотровой площадки. Длинноногие азиатки ростом за сто восемьдесят — явление нечастое, особенно в Китае.

Быстрым шагом подхожу к вьетнамке:

— Ты в порядке?

Ответа нет, только едва заметное напряжение в плечах. Её лицо внешне спокойно, не выдаёт никаких эмоций. Но глаза… Пустые стеклянные глаза, наполненные концентрированной ненавистью, без слов говорят о многом.

Красная Ferrari на треке проходит очередной вираж, покрышки истошно визжат на пределе сцепления, двигатель рычит на высоких оборотах. За рулём — самодовольный Нгуен Ван Киет, а рядом с ним на — крашенная под блондинку китаянка, чей пронзительный смех разносится по всему треку.

Ты смотри, я и не знал, что здесь есть модели кроме одиночных.

Машина с рёвом проносится мимо нас на очередном круге и плавно останавливается на пит-лейне. Команда механиков в униформе тут же начинает суетиться вокруг раскалённого суперкара, быстро меняя гоночные шины. Нгуен Ван Киет, уже выбравшись из кокпита, демонстративно прижимает к себе китаянку, бесцеремонно положив руку ей на обтянутое коротким платьем бедро. Девица громко хихикает и льнёт к нему всем телом. Сын министра что-то шепчет ей на ухо, попутно поглаживая по талии. Его пальцы то и дело скользят ниже, заставляя девушку игриво повизгивать.

Механики и другие посетители автодрома неловко поглядывают на парочку.

— Ты ведь всегда знала, что так будет. Она не первая и не последняя, — киваю на спутницу вьетнамца в чёрном платье, больше похожем на длинную майку, едва прикрывающую филейную часть. — Ты же его не любишь, тогда к чему такая реакция?

— Нет большего способа унизить женщину, — отвечает До Тхи Чанг низким, вибрирующим от ярости голосом. — Знал бы ты, Лян Вэй, сколько потенциальных ухажёров я отшила. И от дорогих подарков отказывалась, и от приглашений в мишленовские рестораны. Каждый из них был в несколько раз лучше этого урода! — длинные ногти впиваются в ладони.

До Тхи Чанг на секунду закрывает глаза, пытаясь восстановить самообладание. Медленно выдохнув, она продолжила:

— Давай честно, к уродине мужчины так бы не относились. Любая красивая женщина понимает, что она красивая по первым мужским взглядам. Внешность, ум, самоуважение — всё при мне. А этому ничтожеству всё мало!

— Моё мнение — он относится к тебе потребительски. Просто не считает за равного человека. Дело не в тебе, а в нём и в его искажённом восприятии мира.

— Я понимаю о чём ты говоришь, — кивает вьетнамка. — Иногда мне кажется, что он специально меня унижает. Да, я прекрасно понимала, что он будет спать с кем попало — чёрт с ним, но зачем так вести себя при всех? Что за демонстративный плевок? О моей семье быстро слухи пойдут, что их дочь терпит такое, — она наконец отводит взгляд от трассы, в её глазах плещутся боль и ненависть. — Есть куда забрать меня? На условия мне плевать, лишь бы не с ним. Всё, моё терпение лопнуло.

— Конечно есть. Для начала к себе в общежитие поселю. У меня просторная комната с двумя спальными местами, все удобства, хороший ремонт. С питанием вопрос тоже решим, а ещё…

— Извини, но у меня нет денег, — резко перебивает вьетнамка. — Кроме секса ничем рассчитаться не могу. Но тебе понравится, не переживай.

— Сделаю вид, что не слышал.

— Я привыкла, что все хотят чего-то взамен.

С пит-лейна доносится очередной взрыв наигранного женского смеха, сопровождаемый ревом двигателя Ferrari. Вьетнамка вздрагивает, но даже не поворачивается в их сторону.

— Пусть развлекается с пустышкой. Поехали, — указываю в сторону выхода.

* * *

При виде высокой вьетнамки у коменданта отвисает челюсть. Старик Хэ Пин вскакивает с потёртого кресла:

— Лян Вэй, чего не предупредил, что ты сегодня приведёшь гостей? Правила общежития не знакомы?

— Не предупредил? Разве? — на стойку регистрации ложится красная купюра в сто юаней.

Деньги молниеносно исчезают.

— Ах, да, — его тон мгновенно меняется. — Было что-то такое. Запамятовал, старый уже…

Расплываясь в довольной ухмылке, Хэ Пин провожает нас одобрительным взглядом.

— Ого, когда ты сказал, что поселишь меня в общежитии, я не ожидала, что оно будет таким! — До Тхи Чанг с удивлением осматривает апартаменты. Длинные пальцы скользят по модной мебели. — Здесь все живут в таких условиях?

— Ну, как сказать… — сиплю, пытаясь передвинуть небольшой диван подальше от кровати.

Деревянные ножки тихо скрипят по паркету.

Действительно повезло с помещением — будь оно стандартным, сейчас бы пришлось ютиться на двухъярусной кровати, как в обычных общажных комнатах.

Впрочем, по глазам До Тхи Чанг видно, что сейчас она согласна на любые условия, лишь бы подальше от «жениха».

Отодвинув диван к противоположной стене, достаю складную декоративную ширму с традиционным китайским рисунком и устанавливаю её между кроватью и диваном, чётко разграничивая пространство. Вьетнамка бросает в мою сторону признательный взгляд — она явно оценила.

— Устраивайся, ванная здесь, — киваю в сторону белой двери. — У меня джакузи — если хочешь, можешь занырнуть, пока я с мебелью вожусь.

— Хорошо, спасибо, — её голос звучит мягче, чем раньше.

Критически осматриваю диван, рассеянно почёсывая затылок. Ночь предстоит весёлая — мебель явно не рассчитана на долговременный сон.

— И как на таком спать человеку выше метра семидесяти… — бормочу под нос, прикидывая варианты.

Заставлять гостью ютиться на нём тоже не вариант — она выше меня на добрых десять сантиметров. С её ростом манекенщицы… можно не продолжать.

Что придумать?

До Тхи Чанг по-хозяйски заглядывает за ширму, видимо, услыхав мои затруднения:

— Ты что, не понимаешь, что он раскладывается?

— Как? — удивляюсь.

Пока я недоуменно таращусь на предмет мебели, вьетнамка обходит его по кругу:

— Ну видно же, что