за сопротивление законному Государю. Скрипицын был назначен командовать вновь образованным Казанским полком…Солдаты были переодеты в казацкую одежду, а майор произведен в полковники. Майор, правда в этот же день был повешен вместе с капитаном Смирновым. Оказалось, что Скрипицын и Смирнов написали письмо в Казань обо всем произошедшем и готовились отправить его, но были выданы ещё одним офицером Минеевым, ставшим доверенным лицом Пугачева и получившим звание полковника.

Пользуясь малочисленностью и несогласованностью действий правительственных сил Пугачев дошел до Казани.

Там в заключении находилась жена Пугачева с тремя детьми. Их освободили, но Емельян Иванович заявил, что это жена и дети друга его Пугачева, замученного царскими прислужниками…12 июля 1774 г. Казань была захвачена и сожжена, храмы разорены, масса народу перебита, что неудивительно: среди повстанцев было много старообрядцев и мусульман – башкир.

Пугачев не взял казанский Кремль, в котором укрылись около тысячи его противников, включая около 500 профессиональных военных вместе с генерал-майором П. Потемкиным троюродным братом фаворита. Как сражаться с повстанцами и побеждать их знал, похоже, только подполковник Михельсон! Его то все и ждали. Михельсон пришел и разбил армию Пугачева, который предпочел ретироваться, потеряв многих из своих неумелых воинов. Он, правда, тут же получил пополнение из крестьян, доведя численность своего войска до 15000. По официальным данным правительственные силы взяли в плен до 10000, из которых были и солдаты, и заводской люд, отпущенный под присягу по домам. Солдаты были раскиданы по командам.

Михельсон и даже его солдаты были щедро вознаграждены. Демидов лично наградил Михельсона.

Преследовать Пугачева сил у Михельсона не было, и тот, рассылая повсюду своих эмиссаров, двинулся в неизвестном направлении, как казалось многим чуть ли не на Москву.

Эмиссары Пугачева находили отклик у крестьян, те создавали отряды и вешали помещиков.

Таким образом становилось все более ясным, что сила Пугачева не в его царском достоинстве, не в армии, хотя и многочисленной, но плохо обученной и небоеспособной, а в его классово заостренной антипомещичьей агитации среди крестьян. Дворян по указу Пугачева крестьяне свозили в его ставку, где он спрашивал довольны ли крестьяне своим помещиком. Довольство высказывали немногие. Тех, кем крестьяне были довольны, отпускали. Остальных вешали. Помещики разбегались, кто куда… Наступала анархия! Споров по поводу земли и дележа урожая (июль-август) было немало. Крестьяне, как водится, верили, что новый народный царь решит сразу все проблемы: бедных обогатит, голодных накормит, несправедливости разом устранит. Ничего, естественно из этого не получалось, но дворян продолжали вешать…Некоторые соратники Пугачева вешали местных чиновников с женами без всякой вины. Местных жителей это несколько обескураживало и озадачивало. Пугачев говорил, что его распоряжений на эту расправу не было, но мол что теперь поделаешь! Одним словом, революционное насилие имеет свои издержки…В одном из Поволжских городков дворяне при известии о приближении Пугачева, собрались и решили, что, если мятежников будет не более 500, оказать сопротивление, а если более – встретить с хлебом солью… Жители ямской слободы встретили Пугачева хлебом-солью, предварительно выдав местных чиновников, которых прилюдно высекли, но не казнили.

Пушкин писал, что «Пугачев бежал, но бегство его казалось нашествием» [3, с. 89], было подобно пожару…На правом берегу Волги разгоралось пламя крестьянской войны… Пугачев взял Пензу и Саратов, откуда успел удрать поэт и придворный льстец Державин. Пушкин живописно и очень правдиво для дворянина описывает ход восстания на Волге. При Пугачеве оказались и некоторые поляки-конфедераты, и протестантские пастыри и немецкие колонисты…Не удалось ему взять Царицын, ни с суши, ни с водной акватории…В Москву, видя малую активность своих военачальников, собиралась ехать сама Екатерина. Ее сонм фаворитов и подхалимов от этого шага сумел отговорить. Собирались приглашать Суворова, но, Румянцев отговорил, мотивируя, что приглашение уже ставшего легендой в Европе полководца для войны с мужичьем, может уронить престиж Российской державы. Возможно причиной не вызова Суворова было то, что война с Турцией продолжалась и только 23 июля закончилась, и Суворов, таки повоевал с Пугачевым. Для начала командовать войсками было поручено брату одного из фаворитов царицы Никиты Панина Петру. Ситуация оставалась сложной еще и потому, что помимо крестьян и инородцев Пугачева поддерживало православное духовенство, причем не только нижних разрядов, но и некоторые архимандриты. Синоду было предписано арестовывать тех священнослужителей, кто приветствовал Пугачева, лишать их сана и т. п.

Без предательства в собственных рядах Пугачева дело, однако, обойтись не могло. Яицкие казаки послали для переговоров того самого Ржевского купца Долгополова, который общался с Петром Фёдоровичем в Ораниенбауме. Послали его к одному из убийц государя графу Григорию Орлову. Круг замкнулся…

Долгополова отпустили якобы в Нижний Новгород за порохом. При сем была сыграна еще одна комедия: Долгополов при народе обещал привезти цесаревича Павла Петровича. По сговору казаки должны были пленить Пугачева и, доставив в Муром, передать капитану Преображенского полка Галахову. Заняв в начале августа вторично Пензу, Пугачев, несмотря на мирную сдачу города местными правда низовыми властями, грабежей не предотвратил и издав соответствующий манифест, вызвал всеобщее возмущение помещичьих крестьян, которые даже бросили уборку полей…

События, предшествовавшие захвату Саратова в начале августа 1774 г., отражают и слабость противников Пугачева, и его силу. В Саратове проявилась несогласованности действий разного рода властей и отсутствие общего руководства (до назначения П. Панина) подавления движения. В Саратове формально комендантом был назначенный на эту должность губернатором, находившимся в Астрахани, полковник Бошняк. Кроме того, в городе находились статский советник Ладыженский, и поручик Преображенского полка Г.Р. Державин. Ладыженский был специалистом по фортификациям, а поэт был послан еще Бибиковым в Вольск, тогда именовавшийся Малыковкой для разведки и препятствованию распространению влияния Пугачева на население. Полномочия Державина были более, чем неясные, но он, объединившись с Ладыженским, всячески мешал Бошняку в организации обороны Саратова. Только после того как Державин и Ладыженский под благовидными предлогами ретировались из Саратова, Бошняк смог сконцентрировать усилия по обороне города. Однако значительное число казаков, посылавшееся навстречу повстанцам, переходили на их сторону…

Михельсон и другие царские командиры шли следом за Пугачевым, но настичь его не могли. К Саратову Михельсон подошел 14 августа (Саратов был взят Пугачевым неделей раньше).

Приближение армии Пугачева к родному Дону парадоксально ухудшило его положение, ибо слишком много становилось людей, знавших кто он на самом деле. Жене Софье Дмитриевне он приказал называть себя женой замученного властями казака Пугачева…Под Саратовом к Пугачеву присоединилось немалое число немецких колонистов. Державину, вновь появившемуся в Саратове, пришлось писать воззвание к ним. Затем к Пугачеву пришли крестьяне и заводские рабочие с Урала…

При соприкосновении с донскими казаками, многие переходили в мятежный стан, но многие из перешедших узнавали в Петре III хорунжего Емельяна Пугачева…

Под Сарептой войска Пугачева были в очередной раз биты Михельсоном. А 2 сентября без всякого конвоя в Царицын прибыл Суворов.

На луговой, левой стороне Волги у бывших соратников в виду того, что они будто бы поняли, что перед ними не Петр, а Емельян Пугачев, созрел замысел связать самозванца и передать властям.

Капитан-поручик Маврин освободил часть яицких казаков и дал им вернуться в родные места. Кнут и пряник, как всегда, дополняли друг друга. Казакам раздавали муку и другую провизию, а те в свою очередь проклинали самозванца, сбившего их с пути истинного…

Пленили Пугачева его соратники: Творогов, Чумаков и др. до смешного просто. Он было попытался уйти верхом, но был настигнут и связан. Затем его развязали и он, захватив оружие, пытался поднять рядовых казаков против старшин и даже пытался застрелить Чумакова. Силы были неравны. Никто не поддержал бывшего императора, и дело было сделано окончательно. Заковал Пугачева в кандалы Маврин, а казаки, его приведшие были отпущены на поруки. Вскоре был пленен с небольшой группой казаков соратник Пугачева Перфильев. Его буквально принудили вернуться в Яицкий городок, где он после перестрелки был арестован.

16 сентября в Яицкий городок прибыли Суворов и князь Голицын, желавшие лично убедиться в поимке Пугачева. П.М. Голицын и многие другие якобы бившиеся с самозванцем, включая Державина, поспешили отрапортовать Панину о поимке Пугачева. Курьеры с новостью летели наперегонки, дабы первыми успеть быть обласканными властями. Началась и борьба за право владеть поверженным самозванцем между