по кораблям возможности не было — город оказался буквально на ладони перед корабельными дальнобойными пушками, которые изрешетили город, подготавливая его ко входу живой силы. Другая часть пороха была переделана в бомбы и заложена в разных частях города вблизи казарм, дабы огонь мешал защитникам города выйти и делал их еще более легкой мишенью для обваливающихся камней и бревен с домов, разрушающихся от удара ядрами, летящими из пушек. Все эти нюансы подробно разрабатывались самим Мелехом и его основными командирами: Ласкеларом, Рамосом и Сарвином. Люди уважали его стратегический склад ума и понимали, что под его началом их ждет большое будущее. Но, как уже было сказано, бандиты уважают силу, и ею Мелех был одарен сполна. Прекрасно изучив основы рукопашного боя, морской дьявол славился не этим. Свои смертоносную силу и скорость он сочетал со своим невероятным владением двумя боевыми топорами, которые носил у себя на бедрах, а также длинным одноручным мечом, носящимся за спиной, под названием «Поатан». Во всей его армии не было человека, что бросил бы ему вызов, а если и был…, то его уже нет. Мелеху не было равных: свой стратегический ум он накладывал на умение убивать, что сделало его сильнейшим в своей армии. Учитывая эти факторы, все, кто находился под его флагом, крайне уважали и были верны своему генералу и не имели мысли предать его.

— Альдим Уорелл, знаменитый мечник севера. Это честь для меня — застать тебя живьем, хоть и стоит отметить, не в лучшем здравии, о чем я, конечно же, сожалею, — вновь спокойным и низким голосом, шагнув через дымовую завесу, сказал Мелех и, наконец, полностью предстал для обзора.

Альдим увидел высокого и широкоплечего мужчину на вид около тридцати-тридцати пяти лет. Его голову украшали длинные каштановые волосы, свисавшие до плеч, в глубь которых вплетены несколько черных хлопковых лент, вместе с карими глазами придающих его образу еще большую мрачность. Броня, которую можно было отметить на рядовых бандитах, отсутствовала у Мелеха, будто отражая его полную уверенность в своей

безопасности и неприкосновенности. Он был одет в белую рубаху, расстегнутую на груди, с закатанными рукавами, заправленную в обычные походные штаны. На руках правой и левой рук можно было отметить несколько браслетов, сделанных из деревьев редких пород. Но никаких украшений ни на шее, ни на пальцах Мелеха замечено не было. Отнюдь образ был весьма простым и не имел ничего общего с его распространенным дьявольским описанием. Глаза не горели огнем, а тот самый хвост, как у демона, что присутствовал в описании испуганных людей, отсутствовал. Знаменитого морского дьявола можно было бы легко принять за кузнеца, учитывая его развитую мускулатуру и мощные предплечья, если бы не два ручных топора, висевших на его бедрах. Один их край был заточен как бритва, другой же имел острое копьевидное образование. Основное внимание Альдима привлек знаменитый поатан, висевший за спиной Мелеха. Пока что он видел лишь рукоятку, которая была оформлена из дерева с основанием в виде головы льва, в глазах которого находились два рубина.

— Оставьте нас, — традиционно спокойно скомандовал командир головорезов, после чего подошел к двум ступеням, ведущим к основанию тронного зала. Подчиненные, быстро последовав приказу главаря, словно призраки, растворились в пустых коридорах замка.

Присев на верхнюю из ступеней и обратив свою голову на горящий город, виднеющийся через полностью разрушенную стену, он сказал:

— Жаль, великолепный был город: удобный для рыбаков, большой порт, торговые пути, но в этом году промысел был небольшой. Стоит сказать, что это из-за быстро развивающихся соседних небольших поселений. Их рыбаки часто заходят на вашу территорию, если верить данным моей разведки, и регулярно крадут ваш улов. Были бы вы чуть сообразительней, давно бы это поняли. Ах! — добавил Мелех, будто бы вспомнив о присутствии Альдима и повернув голову в его сторону. — Вижу, ты несколько удивлен, не найдя у меня рога как у черта? — он громко рассмеялся, и его лицо скривилось в ехидной улыбке. — Вечно вы пытаетесь объяснить то, чего не знаете, дьявольскими проделками.

— Довольно! — резко оборвал его Альдим. — Город мы потеряли, но тебя то я уж точно прирежу.

— О, месть? Это все, что тебя интересует? Рассуждаешь как бравый бандит, Альдим. А как же спросить, зачем это все? Может, у меня есть мотив? Высшая цель? Неужели неинтересно? — с очевидным сарказмом добавил Мелех.

— Мотивы у такого, как ты, предсказуемы: грабеж, власть, убийства, богатства. Ты — жалкое создание, заслужившее самой болезненной смерти. Сколько же людей ты убил? Не

пощадил ни женщин, ни детей. Даже среди бандитов ты последняя мразь, среди самых больших подонков ты рекордсмен. Таких, как ты, нужно убивать без суда и следствия.

— Твои обвинения, безусловно, не беспочвенны, но мотивы ты определил ошибочно, хотя один угадал. Мне нужно море, хотя оно и так уже мое. От берега до берега посреди океана лишь я хозяин, и все, кто отказывается это принять, будут погребены. Ваше государство лишь очередное из тех, кто не хочет это признать. Потому ваш город и стал мишенью на моей карте. Думаешь, кто-то придет мстить? Придут, конечно, но погибнут, а потом будут переговоры, и они признают меня. На суше правителей много, а в океане я один, и кто против этого, быстро умрет. А как ты сказал: не пощадил ни женщин, ни детей? Ну да, мне плевать и на женщин, и на детей, и на стариков, и на солдат. Мне плевать, понимаешь? Они люди, все они люди, старше, младше, больше, меньше — какая разница? Напротив, оставь львенка в живых, убив его прайд, и поверь мне, он вырастет в большого и сильного льва, который будет мстить, и мстить он будет вечно. Ярость и боль потери — сильнейшая мотивация, даже страх не так мотивирует, как месть, ну, а твои слова лишь тому доказательство. Любое государство на пути к своему началу идет через войну. Нужно уничтожить всех, кто против, и оставить тех, кто за, выставить границы, а затем уже и дипломатические контакты, а через сто — двести лет никто уж и не вспомнит, сколько костей ты положил в основу своей страны. Запомни, Альдим, государства строятся на трупах врагов этого государства. Однако можешь и не запоминать, ведь твою жизнь я скоро прерву, тем не менее, конечно, сожалея, что ты уже обессилен и бой будет легким и быстрым.

— Речи, достойные убийцы. Говоришь, людям свойственно демонизировать то, чего они не знают? Сам же рассуждаешь как типичный маньяк, лишившийся рассудка. Преступникам всегда нужно