для того, чтобы случайно не снести всю лабораторию. С последним, кстати, спорный вопрос. Есть некоторые виды зелий, от которого он не мог защитить (и на которые вечно жаловался Вэл, так как пару раз исключительно чудом спас свою пушистую шерстку).

Ивар был хорош: веселый, остроумный и галантный. Казалось, что он идеально чувствовал мои границы: где можно подшутить, а где лучше утешить, на чем настоять, а о чем лучше не спрашивать. Уходил ровно в тот момент, когда я не хотела его видеть. И появлялся, стоило мне только подумать о нем. Мне временами казалось, что он читает мои мысли. Или же знает меня очень, очень давно. Словно бы все мои привычки, все мои желания были у него на ладони. Это было приятно.

А еще пугало.

Если он видит меня насквозь, то как мне скрыть от него некоторые вещи? Не просто неприятные или неоднозначные, а те, за которые я простым штрафом не могла бы отделаться.

А если это «насквозь» – вовсе не его феноменальная проницательность, а он давно за мной наблюдает и ждет, когда я совершу ошибку?

Такие мысли посещали меня нечасто: работа с учебой не давали скучать, а все остальное время занимал Ивар со своими весьма ловкими способами ухаживания, от которых я или постоянно смущалась, или усилием воли давила восторг, помня о том, что чувства мужчины – фикция.

Впрочем, влюбленный Ивар фон Оверхолд не только тревожил мысли, но и помогал во многом. А один раз помог так, что, можно сказать, компенсировал все волнения.

Это случилось в середине учебного дня. Профессор Ромис, который, увы, остался ничуть не влюбленным и все таким же озлобленным, заставил первокурсниц прийти на дополнительные занятия. Обычно он заставлял их тренироваться час или, если был очень зол, полтора. Но сегодня случилось что-то запредельное: девушки не выходили уже два часа. Ректор была в отъезде, а куратора студенты не могли найти, поэтому обратились за помощью ко мне. Это было вполне логично: все знали, что я немного на особом положении из-за того, что часто занимаюсь созданием зелий для гильдий. Возможно, эти первокурсники надеялись, что я свяжусь с куратором. И я тоже так думала, но когда куратор не вышла на связь, я решила сама заглянуть в учебный класс к профессору Ромису.

А что я теряла? Он все равно меня терпеть не мог, а влияния на меня было куда меньше, чем на несчастных первокурсниц, которые боялись сказать лишнее слово в присутствии учителей. По крайней мере, этот учитель выбирал именно таких студентов. С аристократками, за которыми стояли влиятельные родственники, он не связывался.

В учебный класс, где находились первокурсницы, я вошла без стука, за что тут же получила гневный взгляд профессора:

– У нас идет занятие!

– Занятие у первого курса давно завершилось, – заметила я. – И сейчас они должны идти на следующее.

Две молоденькие зареванные первокурсницы посмотрели на меня с надеждой. Я вздохнула. Ну и за что мне это?

– Я решаю, когда завершается их задание, – сказал профессор Ромис, окидывая меня неприязненным взглядом.

– Это решает расписание. Или ректор, – я не осталась в долгу. – И как только госпожа Палмер вернется, я ей обязательно об этом сообщу.

Профессор тут же помрачнел, но потом заметил:

– Наказание должно оставаться наказанием, я не могу его отменить. Но вы их так рьяно защищаете, студентка Клэр, похвально, когда старшие курсы так заботятся о младших. Возможно, вы попросту хотите заменить их? Тогда мы попросту замнем конфликт. Вы оставите свои замечания ректору при себе, а я, так уж и быть, при приеме экзамена не буду учитывать дисциплину этих двух студенток.

Гад! Настоящий гад. И как земля таких носит?

Я поморщилась. По-хорошему, нельзя было давать себя шантажировать, но двух попавших под горячую руку студенток было жалко. Ладно, как-нибудь справлюсь, в конце концов, что он мне сделает?

– Хорошо, – согласилась я. – Какое наказание будет?

– Рассчитаешь одну из формул вашего курса, – сказал профессор Ромис. – И пока не доделаешь, из класса выйти не сможешь.

Моего курса? Что ж, пусть так и будет. Часа времени мне хватит даже на самое заковыристое задание.

– Хорошо, – кивнула я.

– Тогда проходи и присаживайся, – профессор Ромис кивнул на одну из передних парт. – А вы можете быть свободны. И даже не смейте в следующий раз отвлекаться на моем занятии!

Девушки бросили на меня вопросительный взгляды, словно боялись оставлять меня наедине с профессором. Ну, это зря. Характер мерзкий, гад еще тот, но к студенткам никогда не приставал. Все, кто был замечен за этим отвратительным делом, вылетали из академии как пробки. И не всегда целые.

Я кивнула.

Профессор Ромис подошел ко мне, положил лист:

– Вот ваше задание. А мне пора идти. И чтобы вы не вздумали просить вам помочь, я наложу небольшое заклинание на дверь. Пока не закончите с работой, выйти не сможете.

Я немного недоверчиво покачала головой – а это еще что за новости. Но возразить не успела, потому что профессор, не дожидаясь моего ответа, покинул класс, закрыв его на заклинание, как и обещал.

Неприятно, но не смертельно. Я взяла лист с заданием и… выругалась. Урод, самый настоящий урод! Да, формулу мы на моем курсе должны были проходить.

В конце этого самого курса.

Я ее, конечно, смогла бы решить. Дня за три, а при очень хорошем раскладе – за два, но никак не раньше. И я тут одна без еды, воды и даже восстанавливающих зелий. Так, нельзя унывать. Не умру – и на том спасибо.

К концу дня я уже сомневалась, что не умру. Мозги кипели, магический резерв намекал, что его неплохо пополнить, желудок урчал, дверь не открывалась. И из-за особенностей заклинания на двери даже Вэла не позвать. О ситуации знали исключительно первокурсники, но хватит ли им опыта сообразить, что делать?

Я вздохнула и легла прямо на парту. Отравлю, честное слово, я этого профессора Ромиса обязательно чем-нибудь отравлю! Чтобы он мучался, страдал и плакал.

Внезапно я услышала звук открывающейся двери.

Резко вскинув голову, я