Всяк смертный делает одно и то же:

Являя миру суть свою, кричит: «Я то, чем я являюсь»;

В себя проникнув мыслью, заклинает:

«Мои дела – то я: для этого и был рождён когда-то».[27]

Самость – это то, ради чего мы пришли, а процесс её самоосуществления называется индивидуацией. И всё же другая сторона этого парадокса заключается в определении того, что движет осознанием самоосуществления, которое соматическими, аффективными или интеллектуальными способами вечно стремится к своему дальнейшему проявлению.

В поисках этой интуитивной сверхмудрости Запад больше всего полагался на мистиков, авторитеты, священные писания и разум. Паскаль, Торо и Кьеркегор считали, что именно с помощью разума они могут проложить себе путь сквозь заросли неопределённости. Однако для многих наших современников идея последовательной, упорядоченной и упорядочивающей Самости сама по себе является подозрительной. Как говорит юнгианский аналитик Пол Куглер:

Сегодня именно говорящий субъект, объявивший сто лет назад Бога мёртвым, ставит под сомнение само свое существование. Больше не предполагается, что он является источником языка и речи, существования и истины, автономии и свободы, единства и целостности, идентичности и индивидуальности. Сегодня декартовское «мыслю» уже не столь однозначно. Говорящий субъект оказывается не источником прямой речи, а скорее фрагментарной сущностью, порождённой актом говорения. Каждый раз, когда произносится местоимение первого лица, оно проецирует другую сущность, другую перспективу и идентичность. Оно позиционируется в другом месте.[28]

Таким образом самоосуществляется мнимая, фиктивная Самость, рождённая тайной, которая отпечатывается и исчезает в бесчисленном множестве зеркал, всё сильнее отдаляясь от вечности. Тут вспоминается история о человеке, который пришёл к гуру, чтобы задать экзистенциальный вопрос: «На чём держится мир, на котором мы пытаемся устоять?» Гуру ответил: «Наша земля держится на спине великой морской черепахи». – «А на чём держится великая морская черепаха?» – спросил встревоженно человек. «На великой небесной черепахе». – «А она-то на чём?» Тут гуру, устав, прервал его взмахом руки: «Не волнуйся, эти черепахи уже давно потеряли равновесие и летят вниз».

Здесь нужно понять и запомнить не то, что мы должны осознавать наши вымыслы, а то, что должны научиться жить в уважении к таинству, принимая вымыслы как то, чем они и являются, – нашими вымыслами. Быть мужественными перед бездной возможностей – единственный способ чтить тайну. Возможно, никакой Самости не существует, но это не мешает считать её полезной фикцией, которая помогает найти архимедову точку опоры, позицию за пределами Эго, с которой можно подвергнуть сомнению все остальные точки. Создавать фикции сознательно – это здравомыслие и прагматизм; не прибегать при этом к сознанию, попадать под их власть – это безумие, которое свойственно буквализму, сциентизму, фундаментализму и большинству эго-психологий.

Паскаль, Торо и Кьеркегор верили, что истина достижима. Даже если сегодня мы перестали писать это слово с заглавной буквы и говорим только о наших собственных, личных истинах, они не обязательно были не правы. Если мореплаватель только предполагает, что где-то далеко существует неизвестный берег, но не может его физически или мысленно изучить и освоить, сделав своим, это не значит, что он должен навсегда остаться на суше. Через бури и штормы человека несёт вымысел, и это подтверждает его полезность как пригодного для путешествия судна.

4. Истории людей

Теперь я постараюсь спокойно посмотреть на себя и начать внутренне работать, ибо только так я смогу, как ребёнок в своём первом осознанном действии называет себя «я», назвать себя «я» в более глубоком смысле.

Сёрен Кьеркегор. Бумаги и дневники

Главная причина человеческих ошибок кроется в предрассудках, усвоенных в детстве.

Рене Декарт. Рассуждение о методе

Существует древняя еврейская легенда о том, что Яхве создал людей, потому что любил истории. Можно предположить, что мы, человечество, в любом случае стали бы источником множества разных историй, ведь наша психика излагает свои истины в повествовательной форме. Возможно также, что истории Яхве или Аллаха живут в нашей жизни, хотя нам кажется, что мы являемся их авторами. Тем не менее история – это повествование одной личности, и не только в том смысле, в каком о ней говорили Томас Карлейль и Ральф Уолдо Эмерсон, утверждавшие, что под историей понимается жизнеописание конкретного человека, или Наполеон, которому приписывается фраза «История – это ложь, с которой все согласны».

Каждый из нас проживает свою историю, динамичное повествование, единственное постоянство которого заключается в том, что мы каким-то образом появляемся в каждой из сцен. Хотя сюжетная линия может быть нам неизвестна, она существует и, разумеется, определяется генетическими, семейными и культурными предпосылками, существующими на момент рождения человека. Я не имею в виду некие прошлые жизни, в существование которых наверняка верит множество людей; моё мнение в этом вопросе неизменно – принцип, известный как «бритва Оккама», тут по-прежнему применим. Средневековый философ Уильям Оккам утверждал, что если возможно несколько объяснений, следует предпочесть наиболее простое из них, требующее как можно меньше дополнительных усилий для его прояснения. Короче говоря, существует множество других способов для осмысления биологических, социальных или психологических начал, определяющих поведение человека, и они гораздо проще, чем следование сложной структуре, построенной на вере в существование неких прошлых жизней.

Истории, которые мы проживаем, могут испытывать на себе влияние изменчивой судьбы, других людей, а иногда и последствий нашего сознательного выбора. Чем сильнее зашорено сознание, тем большее влияние оказывают на нас перипетии нашего собственного жизненного пути. Как заметил Юнг, то, что мы отрицаем внутри себя, придёт к нам в виде судьбы, это означает следующее: поскольку мы можем осознавать себя лишь частично, то бессознательно чаще всего предпринимаем шаги в направлении выбора, за который осудили бы, будь у нас такая возможность. Вот почему в жизни человека так часто появляются определённые паттерны, даже если он логически вынужден признать, что никто не заставлял его выбирать именно этого человека, этот путь или это поведение.

Хочется снова обратиться к мудрости классического воображения, которое интуитивно уловило этот парадокс. Боги приводят мир в движение, но право выбора остаётся за нами. Совокупность вариантов выбора, которые нам доступны, и их последствий, которые могут отразиться на последующих поколениях, и составляют историю нашей жизни. Как отметил Кьеркегор в отрывке, открывающем эту главу, прежде чем сказать «я» так же легко, как это звучит в речи ребёнка, мы должны совершить путешествие внутрь себя и познакомиться с тем, кого там встретим. Основательно, серьёзно, с толком.