в основном, по причине происходящего на службе. А тут ещё Мария Александровна, его хозяйка, захворала. «Пора уже позвать доктора, – подумал пристав, – хватит лечиться отварами».

По дороге на службу Столбов размышлял о своём месте там, и размышления эти были безрадостны. Обязанности помощника главного полицейского чина по Тульской губернии забирали всё больше времени от привычных практических дел. Эти обязанности заключались в отслеживании и производстве бюрократических процедур и бумажной волоките. Всё то, в чём Столбов был не силён, и что он искренне не любил. Кроме того, приходилось каждый день быть на виду начальства: и своего непосредственного, и губернского. Реверансы туда, реверансы сюда… Политика… Столбов вздохнул. Нужно ли ему это на старости лет? Может, пусть молодые в карьеру играют, а он дослужит своё приставом и выйдет в отставку коротать оставшийся век с Марией Ивановной? Надо заехать к Александру Францевичу, – по мнению Ильи Петровича, он был один из лучших докторов в губернии. Но сначала необходимо выслушать отчёт по поездке Трегубова к Минину. Наверняка, доктор поинтересуется, есть ли прогресс в деле, чтобы рассказать Свечину.

Пристав заехал в полицию за документами, которые должен был отобрать писарь Белошейкин, с намерением далее отправиться в канцелярию губернатора, однако в полиции его уже ждал нежданный гость. Начало недели, как первый блин, шло комом.

– Мартынов Егор Ефимович, купец, – представился мужчина лет сорока, с гладко выбритым лицом и волосами, доходящими почти до плеч, которые были зачесаны назад.

Столбов оглядел купца и отметил тонкое и дорогое пальто, небрежно накинутое на безупречно чистый и выглаженный костюм. Очевидно, это его дожидался экипаж, стоявший чуть дальше полицейского управления вверх по улице.

– Чем могу служить? – спросил Илья Петрович, недовольный тем, что его планы пошли прахом уже с утра.

– Хотел бы побеседовать с Вами по поводу гибели сестёр Петровых, – ответил купец.

– Ага! – сразу заинтересовался пристав. – Убийства сестер Петровых, если быть точнее. Проходите ко мне, прошу Вас. Белошейкин, ты подготовил мне бумаги? – спросил он мимоходом писаря.

– Да, конечно, Илья Петрович.

– Тогда подожди окончания нашей беседы и никуда не отлучайся. Да, и, если придёт Трегубов, задержи его.

– Хорошо, куда ж я отсюда денусь, – пожал плечами писарь.

Тем временем Столбов и его гость прошли в кабинет пристава. Купец повесил пальто на вешалку и с неодобрением посмотрел на старый потертый стул перед тем как сесть на него.

– Я весь во внимании, – пристав пригласил Мартынова начать разговор. – Вы знали Серафиму и э – э…

– Олимпиаду Петрову, – подсказал купец. – Да, знал, они из нашего корабля.

– Простите, не понял, с какого корабля? – переспросил Столбов.

– «Корабль» – так мы называем нашу общину.

– А – а, – протянул искренне удивленный Илья Петрович, – значит Вы?..

– Таких как я Вы называете скопцами, – презрительно сказал купец Мартынов, – однако, это конечно, правда, с одной стороны, с другой – именно мы являемся настоящими праведниками.

– 

Егор Ефимович, – прервал купца Столбов, – Вы же ко мне пришли не вербовать в э – э… корабль. Говорите по существу, пожалуйста. Чего Вы хотите?

– Я хочу правосудия. Хочу, чтобы Вы нашли убийц Серафимы и Олимпиады.

– Поверьте мне, мы сделаем всё возможное, чтобы найти преступников, вне зависимости от того, кто жертвы. Вы это хотели услышать?

– Не только, – уже спокойным тоном сказал собеседник пристава.

– Что же ещё?

– Ещё нужно вернуть деньги, казну общины.

– Деньги? – встрепенулся Столбов. – И много денег было?

– Пятнадцать тысяч.

– Пятнадцать тысяч?! – воскликнул пристав.

– Да. Вы же не нашли их в доме, насколько я понимаю?

– Не нашли. Значит, вот он, резон убийства!

– Это очевидно, – сказал Егор Ефимович.

– Стало быть, очевидно и то, что преступник – с вашего «корабля», как Вы говорите.

– Не обязательно. Это мог быть кто-то из интересующихся, ещё не получивших печати.

– То есть, ещё не завербованных? – переспросил Столбов.

– Да. И я хочу Вам помочь найти этого или этих людей.

– Как? – заинтересовался пристав.

– На эту неделю назначено радение, – это такая общая молитва в доме у Петровых. Вы сможете проверить тех, кто придёт, и узнать о тех, кто не пришёл в этот раз.

– А Вы не боитесь, что я всех их арестую, вместе с Вами кстати, и отправлю радеть в Сибирь?

– Нет, – спокойно сказал купец, – если бы меня могла арестовать полиция, она давно бы это сделала. Вам же мой добрый совет, именно совет, а не угроза, поймите правильно: не нужно думать в этом направлении, это кончится только неприятностями для Вас лично и для управления тульской полиции.

– Почему же?

– У вас нет таких возможностей, как у меня, – с каменным лицом продолжил Мартынов, – поэтому давайте сотрудничать. Я Вам помогу поймать убийцу, а Вы мне вернете деньги.

– Я бы хотел поставить ещё одно условие, – заявил пристав Мартынову.

– Какое же?

– Чтобы Вы не светились в моем городе и прекратили вербовку, – твердо заявил Столбов.

– Общественная огласка не в наших интересах. Что касается второго, то мы не можем остановить людей, которые хотят примкнуть к нам и обелить себя. Тем не менее, я обдумаю Ваши слова, когда Вы достигнете успеха в этом деле. Радение состоится послезавтра.

– Хорошо, – ответил пристав, – считайте, что пока мы с Вами договорились.

Мартынов молча встал, снял с вешалки пальто, слегка наклонил голову в знак прощания и так же молча вышел.

Столбов остался сидеть на месте. Внутри него всё клокотало, он с трудом сдерживал себя в течение разговора. Вот так вот, внаглую, заявиться к нему! Но он не пятнадцатилетний мальчишка, у него большой жизненный опыт! Он знал, что скопцы богаты, среди них много высокопоставленных чиновников, и все общаются друг с другом, и все всегда готовы на многое друг для друга. Мартынов был прав, что противостоянием в лоб ему ничего не добиться. Кто он такой, кто за него вступится? Наоборот, некоторые завистники захотят утопить поглубже. А завистники появились, как только появился шанс этого треклятого повышения. Столбов постарался вздохнуть глубже, чтобы успокоиться.

– Илья Петрович, Вы меня хотели видеть? – в открытую дверь просунулся Трегубов.

– Проходи, садись, – выдохнул пристав.

– Кто был этот важный господин, который только что вышел? – спросил Иван.

– Представитель тульской общины скопцов, «корабля», как они его называют.

– Не может быть! – Трегубов оглянулся на закрытую дверь, словно сквозь неё можно было увидеть спину уходящего скопца.

– Может.

– Как же он не боится так прямо в полицию приходить? – удивился Иван.

– А вот так! У них очень сильная организация с поддержкой наверху, – Столбов поднял глаза к небу.

– Вы же не про?.. – удивленно расширил глаза молодой урядник.

– Нет, я не про Господа