И мебель у нас не ломалась, и никогда никого не били. А тут появился этот Захар, и беды пошли одна за другой. И пожар, и обрушение, и побили его, и таракана он нашёл.

Д. Великий:

Вот поганый диверсант!

М. Копакин:

Но подождите! Зачем ему это?

А. Сидоров:

Михаил Евгеньевич, это совершенно неважно. Мотивы интересуют следствие, а мы тут люди приличные. Таки не по понятиям молодой человек поступает, крысятничает.

М. Копакин:

И вы всерьёз думаете, что провинциальный юноша притащился в N, именно в гостиницу «Столицу», чтобы напакостить вам и убить сотни постояльцев, обставив всё несчастным случаем?

С. Капустин:

Ну, во-первых, не «вас», а «нас». Вы с нами в одной лодке. А во-вторых, что там по выплатам родственникам погибших, Абрам Назарович?

А. Сидоров:

Если наша вина будет доказана, что маловероятно, то нас всех четвертуют разъярённые народные массы. Отсюда вопрос: зачем вообще считать?

С. Капустин:

Вы погодите на казнь собираться. Все согласны, что Захар виноват? Вот он пускай и платит всем!

В. Потнов:

И нам тоже.

С. Капустин:

Михаил Евгеньевич, будьте так любезны подняться на сто двадцатый этаж и не пускать постояльца из номера 100997. Мы составим акты, соберём бумаги и выставим этому подлецу счёт!

Захар в номере.

Захар:

Вот тебе раз. Новые этажи — и те обвалились. Жаль, мне не хватает знаний, чтобы помочь раненым. Не таким я N себе представлял. Гостиница, главное, с виду прилежная, красивая, а внутри — как залежавшийся банан. Люди все эти странные: чинят и ломают одновременно. И любезны, и хамят. И обхаживают, и будто избавиться пытаются. Может, ну его, этот город? В гостиницы я больше ни ногой, если не разбогатею. Да куда там богатеть рядовому хирургу? Даже не хирургу, а студенту. Буду из пригорода на учёбу ездить! А что, многие так делают. Сашка ездил, например. Ограбили его правда по пути… В конце концов, какой великий врач не страдал за своё дело и за людские жизни? Мы же принадлежим к касте великомученнических профессий. Или вовсе бросить учёбу? Отец пытался, брат пытался — город всех пережевал и выплюнул. Я ж их копия полная. У нас в роду все мужики похожи. Мама, опять же, рада будет, что я под боком. Если так рассудить: за тысячу рублей в стуки я получил холодную бетонную коробку с матрацем. А в деревне и печка своя и пол утеплили, и мебель вся отцовская — захочешь сломать и не получится. Брат играет на аккордеоне по вечерам. Баня, опять же. Даже она лучше этого номера по всем показателям. Может, возродить культурную жизнь родном краю? А что? Стану писателем. Нет, пейзажистом. Нет! Поэтом! Какое поле у нас в деревне! Такое поле, что грех не быть поэтом при таком поле! Эх, да пошло всё к чёрту! Меня сюда не звали, значит, не нужны им доктора.

Свет клином не сошёлся на «Столице»!

А в деревнях поэту благодать:

Работы нет, есть поле, есть напиться!

Ведь красотища, етить того же мать!

Захар берёт собранный чемодан и сталкивается в дверях с Михаилом Евгеньевичем.

Захар:

Доброго денёчка!

М. Копакин:

Да какой там. Про обрушение слышали?

Захар:

И слышал, и даже пытался помочь. Но не судьба мне, видимо, людям помогать.

М. Копакин:

Не судьба, говорите… Может, Вы и правы. Простите мою бестактность: Михаил. Начальник службы безопасности.

Захар:

Очень приятно познакомиться, Михаил, но я тороплюсь в родную сторонку.

М. Копакин:

Вы простите, что побили Вас на первом этаже. Это целиком моя вина.

Захар:

Ну что Вы, Михаил! Не извиняйтесь! Это Вам спасибо!

М. Копакин:

За что?

Захар:

Благодаря Вашей гостинице я понял, что весь этот город, вся эта инфраструктура — ерундейшая. Можно сказать, что обрёл себя. Я приехал учиться на хирурга, но уже с порога понял, что меня здесь не ждут. Так чего хозяевам глаза мозолить? Может, если бы не побили меня на первом этаже, я бы ещё подумал. А так — однозначно уезжать: риски для жизни громадные.

М. Копакин:

Вот как. Ну что ж, не смею Вас задерживать. Только спускайтесь на дальнем лифте, пожалуйста.

Захар:

Отчего такая категоричность?

М. Копакин:

Ближайший лифт занят… рабочими. Они поднимают оборудование для разбора завала и долго грузят его в кабину.

Захар:

Благодарствую за подсказочку! Хорошего Вам дня!

Захар удаляется со сцены. В номере Михаил Евгеньевич задумчиво и молча подходит к окну. Вбегают начальники во главе с Семёном Сергеевичем.

С. Капустин:

Евгенич! Где он? Где он, чёрт возьми?

Д. Великий:

Куда делся этот каналья?

М. Копакин:

Ушёл. Уехал домой.

М. Шейнкман:

Как уехал?! Куда?!

М. Копакин:

Я же говорю — домой. Место, в котором его ждут. И которое ему по зубам. В котором он никого не подвёл.

С. Капустин:

Копакин, сволочь! Ты его упустил?!

А. Сидоров:

Поверьте моему житейскому опыту: мелкий подлец не мог успеть покинуть здание. Мы разминулись.