домой, чтобы взять паспорта. Когда мы сели на паром, у нас был такой вид, будто мы собираемся в отпуск. Полиция и таможенники приветствовали нас улыбками. Я никогда не думал, что могу выглядеть таким семьянином. Я даже позволил уборщику помыть мою машину, когда он предложил, но запер багажник перед тем, как выйти на палубу подышать воздухом. Я не могу передать вам, как хорошо я себя чувствовал. Это была высшая точка моей жизни. Вот я, мужчина лет пятидесяти с лишним, с машиной, женщиной и двумя самыми отвратительными маленькими ублюдками, которых я когда-либо имел несчастье заполучить, и сотней тысяч фунтов на пути в прекрасную Францию. Я снова почувствовал себя прежним — помолодевшим, я думаю, это подходящее слово. Я провел неделю в Ле-Туке, затем посадил свою временную семью обратно на прогулочный корабль в Остенде с несколькими сотнями человек, выдав их матери несколько фунтов на карманные расходы, чтобы она неделю или две снабжала ребятишек мороженым и леденцами. Затем я отправился через Брюссель и Аахен по Рейнскому шоссе без остановок в Швейцарию, это чудесное убежище беглецов и политических ссыльных с деньгами. Оказавшись там, я направился в Женеву, где положил деньги на счет, открытый много лет назад, и все еще держал на нем несколько франков, чтобы держать его открытым. Заначка для несчастной кукушки, да вот только мне не дожить до этого удовольствия. Вот и все, Майкл.

Я предложил сигарету, чтобы успокоить его нервы.

— Но почему ты вернулся? Почему ты не поехал в Бразилию, как Ронни Биггс?»

— У тебя есть сигара? Эти чертовы сигареты прожигают мне грудь.

Я дал ему одну.

— Ты все тот же, старый попрошайка.

— Мне нравятся щедрые друзья. Ты никогда не пожалеешь о своей дружбе со мной, Майкл, даже если это может стоить тебе жизни. Большей любви нет у человека…

Он запрокинул голову и захихикал, как осел, выпущенный на свободу после двадцати лет хождения вокруг колодца. — Почему я вернулся сюда? Ты еще не слышал половины истории. Я вернулся не по своей воле. Ты думаешь же, что я настолько глуп?

—  Теперь думаю. 

— Ты не прав. Нет, возможно, ты и прав. Проблема в том, Майкл, что в моей жизни нет никакой утонченности, вообще никакой. Мне этого очень не хватает, и я сожалею, что у меня ее не было. Я чувствую, что это такое, и говорю, что я должен быть хитрым, и часами решаю, каким мне быть, но когда приходит время, я действую так же, как мой старый жестокий, крикливый, жадный и неудачливый я. В любом случае, в Женеве я выходил из отеля  к озеру. Мне нравится  ходить. По меньшей мере пять миль в день, так или иначе. Я даже время от времени немного бегаю. Никогда не знаешь, когда тебе пригодится внезапный спринт на десять миль. Есть зал, в который я хожу заниматься боксом. Раньше я состоял в стрелковом клубе, просто чтобы поддерживать свою меткость. Я не такой уж идиот, чтобы не держать себя в должном порядке, при наличии на моем пути банды «Зеленых Ног».

— Надо было ладить с ней, а не связываться с Клодом.

— Это был прекрасный день. Я был на вершине мира. Сигара у меня была лучшей на вкус, газета была у меня под мышкой, шляпа была надвинута на голову под обычным веселым углом - и все-таки что-то было не так. Кто-то сбил шляпу, и когда я наклонился, чтобы поднять ее, прежде чем наподдать мерзавцам, в меня врезались трое самых больших ублюдков, которых вы когда-либо видели, и чей-то кулак застрял у меня под ребрами. У меня не было шанса. Они заставили меня взять в отеле мой паспорт, и прежде чем я успел сказать, что меня зовут Джек Строу, или Билл Хэй, или Перси Чафф, или кто-то еще в то время (я, честно говоря, забыл), я уже был в самолете, направляющемся в Лондон, и никаких помех. Когда я шел к стойке регистрации в Женеве, все выглядело нормально, но за мной в четыре часа шел один придурок, а в восемь — другой, так что одно неверное движение — и я бы весь истекал кровью.  Я шел тихо, как ягненок. Видишь ли, они думали, что я оставил деньги в Англии. Почему? Никогда не узнаю, хотя могу предположить. Глава банды «Зеленых Ног» нанимает одного из лучших психологов, который помогает ему решать любые возникающие проблемы, личные или иные. Каждая консультация, наверное, стоит крутую сотню. В основном это окупается. Поэтому я предположил, что в моем случае они поставили перед ним проблему и захотели знать, куда, по его мнению, я пошел и что сделал с деньгами. Итак, долго потея от хода своих никчемных мыслей, этот придурок выдумывает сценарий, к которому не мог придраться даже босс банды «Зеленых Ног», поскольку это стоило ему так много. Они выследили меня в Швейцарии, что было не очень умно с их стороны. Я мог бы сделать то же самое. Этот парень, доктор Андерсон, должно быть, сказал им, что перед отъездом из Блайти я спрятал деньги в известном мне тайнике, и что они никогда не найдут их, пока не вернут меня на Остров и не заставят говорить.

Видишь ли, Майкл, банды уже не так космополитичны, как в наши дни. Они слишком замкнуты. Они не могли поверить в то, что я уеду с деньгами и буду счастлив до конца жизни кататься по континентальным курортам. Они, вероятно, загрузили в компьютерный мозг этого психолога все факты, которые  знали обо мне, и он сказал им, что я закопал деньги под половицами дома, в котором я родился в Уорксопе, который ушел в снос трущоб много лет назад. Ну, когда я сказал, что оставил деньги в Блайти, они даже не слушали. Они знали, бедняги. Они доставили меня обратно в один из малых лондонских аэропортов. Нас ждал арендованный автомобиль. Все по плану. Когда дело доходит до организации, этим мальчикам нет равных. 

—  Вот кто должен управлять этой страной, — сказал я с иронией.

— Да, Майкл, да, поверь мне. Как бы то ни было, мы выехали на М4, и я задумался о судьбе, которую они мне приготовили. Мое воображение было не на высоте, и ожидания продолжали меня мучить. Не стоит и думать о том, что эти ребята могут с тобой сделать, но сначала они пробуют изощренный способ, запирая тебя на пару дней к этому психологу, доктору Андерсону. Обычно это работает. Ни