Шрифт:
Закладка:
Наши гвардейцы были огромной помощью в этом отношении. Они прибыли из Кливленда, штат Огайо, а там есть многочисленное население, говорящее на арабском языке. С поддержкой и финансированием штата Огайо, когда они узнали, что их направят сюда, они предложили специальные условия вербовки на один срок, с большими премиями, любому в Кливленде, кто мог говорить на арабском языке. Не имело значения, какого возраста они были, не было никакой проверки физической подготовки. Все, чего они хотели, были переводчики, о которых они знали, что они будут лояльны нам. Это потрясающие парни.
Наконец, я сказал местным жителям, что любой, кто работает на нас, будет иметь право на «зеленую карту», когда американские войска покинут Иншаллаленд. Откровенно говоря, генерал, здесь я рискнул. Это обещание сделало больше чем что-либо еще, чтобы дать нам нужное количество переводчиков, в которых мы нуждаемся, но я не знаю, как сдержу свое слово.
— Предоставьте это дело мне, — ответил генерал Форрест. — Я думаю, что это — прекрасная идея, и у меня есть кое-какие друзья в Вашингтоне, которые, возможно, помогут нам в этом.
Дивизионный G-2 (начальник разведывательного отдела штаба дивизии — прим. перев.) внимательно следил за дискуссией. — Были ли какие-то из наших систем разведки полезны для вас, полковник? — спросил он Бёрка.
— И да, и нет, — ответил Бёрк. — Я должен сказать, что фактически вся развединформация, которую мы получали сверху, либо опаздывала, либо была неправильной, либо и то, и другое.
— Меня это не удивляет, — ответил G-2. — Все наши системы были разработаны для того, чтобы собирать и анализировать данные по вооруженным силам других государств. Что могут сделать наши спутники в войне такого рода: следить, как двенадцатилетний мальчишка поднимает камень?
— Но мы эффективно использовали технологию на локальном уровне, — сказал Бёрк. — Мы используем наши превосходные приборы ночного видения, чтобы по ночам наблюдать фактически за всем Хаттином. У меня всюду есть ночные наблюдательные посты (OPs). С редкими исключениями все, что они делают, это наблюдают за происходящим, замечая, происходит ли все как обычно, или нет. Мы не цепляемся к людям из-за того, что они просто находятся на улице ночью. Как скажет вам любой полицейский, на безопасных улицах всегда есть люди, днем и ночью. Вот безлюдные улицы опасны. Если мои парни видят, что что-то происходит, а обычно это уличное преступление, тогда они вызывают местных полицейских. Конечно, местные жители знают, что мы делаем это — местные жители знают всё, что мы делаем, часто даже еще раньше, чем я сам об этом узнаю — но так как мы не цепляемся к ним зря, то это нормально. Они хотят безопасности и порядка точно так же, как и мы этого хотим.
Мы также поставили маленькие скрытые камеры и подслушивающие устройства в некоторых ключевых местах. Я не стал бы слишком вдаваться в детали относительно того, сколько их и где. Но я могу сказать, что в Хаттине мало бывает телефонных бесед или встреч в больших местах, о которых мы не знаем. Вся эта информация доступна любому из моих командиров, которые хотят ее, и получают ее прямо вниз до уровня отделения. Это разведывательная система с открытой архитектурой. Мы не накапливаем разведывательную информацию в моем штабе. Я не дракон, который хочет спать на груде золота.
G-2 улыбнулся. — Если бы я смог сменить своих орлов на погонах на капитанские «шпалы», я думаю, что мне понравилось бы быть вашим S-2 (начальником разведотдела штаба батальона — прим. перев.), — сказал он.
— Так почему бы вам и не сделать это? — спросил генерал Форрест. — Посмотрите, как у них это получается, потом возвращайтесь сюда и попытайтесь сделать то же самое для меня.
— Согласен, сэр, — сказал G-2. — Ну и дела, я буду действительно скучать по всем моим компьютерам. Зато я смогу увидеть солнце!
— Вы можете возвратиться со мной и оставаться у нас, сколько пожелаете, — сказал Бёрк G-2. — Только знайте, что наша система сбора развединформации, как и все остальное, — это плоская сеть, не иерархия. Мои подразделения передают информацию «в сторону (т. е. соседям по фронту) и вниз», не только по цепочке. Это походит на тактику немецких танковых войск, и в этом мы больше мотивируемся рекогносцировкой, чем разведкой.
— Вот как раз так тактический уровень и должен работать, — сказал G-2.
— Вы можете дать мне пример? — спросил генерал Форрест.
— Легко, сэр, — ответил Бёрк. — Давайте вернемся к поставленному G-3 вопросу о похищении людей. Когда это произошло в первый раз, мы немедленно задействовали всю нашу сеть агентурной разведки. Главный способ, которым мы это сделали, было послать наших парней в кафе и чайханы, и кое-что рассказать сидящим там людям, в том числе намекнуть на то, что мы можем заплатить много наличных денег за информацию, которая окажется хорошей. Затем я собрал всех наших командиров отделений и взводов и попросил их проиграть ситуацию. Уже через несколько часов мы были уверены, что узнали местонахождение похищенных, и когда «Ночные охотники» пришли туда, наши люди действительно были именно в этом месте. Конечно, сам тот факт, что мы смогли сделать это и сделать это быстро, отправил послание повстанцам и целому городу, таким образом, у этого спасения были как стратегические, так и тактические последствия. Оно сыграло на физическом и умственном уровнях войны, и я думаю, возможно, на моральном уровне тоже, потому что даже при том, что мы должны были применить силу, никто из невиновных не пострадал. На самом деле, как это обычно бывает при операциях наших «Ночных охотников», никто не был убит.
— Вы не убивали врагов? — вмешался G-3.
— Нет, сэр, мы стараемся этого не делать. Иногда мы не можем избежать этого, но в таком основанном на кланах и племенах обществе как это, если вы убиваете кого-то, то вам грозит кровная месть от его родственников. Так
