Шрифт:
Закладка:
Конечно же, владыка Ольвэ лично знал и любил всех, кто пал в неравном бою.
Знал, любил и никогда не забудет.
Желать только дозволенное
Зимний ветер влетел в открывшуюся дверь, и сидевшего за записями эльфа обдало холодом.
А ещё ощутился терпкий запах вина.
— Нарнис? — Арафион разом забыл все слова, которые знал, разучился говорить и, казалось, дышать.
Внук короля Ингвэ не просто никогда не видел возлюбленную эльфийку хмельной, он даже представить не мог, что гордая Нельяфинвиэль способна напиться. Всё? Арде конец? Моргот вернулся?
— Я ничтожество, — сообщила с порога Нарнис, подошла к окну и оперлась локтями. — Прости, что сломала твою жизнь.
Язык эльфийки заплетался, растрёпанные волосы, в беспорядке торчавшие из-под капюшона тёплого плаща, заколотого на груди восьмиконечной звездой, напоминали языки пламени.
— Тебя, возможно, это утешит, Арафион: ты не единственный, пострадавший из-за меня аманэльда. Ты рад?
Ваньярский принц встал из-за стола, подошёл к возлюбленной и робко, словно совсем юный эльф, приобнял дрогнувшее плечо.
— Финвиэль меня не оставит, я знаю, — запинаясь, проговорила Нарнис, не отстраняясь от воздыхателя. — А Финдиэль прислала письмо, что возвращается в Валимар, и я больше никогда не увижу ни её, ни Мелинаро, зато могу ехать в Сады Лориэна и вечно любоваться состоянием другого своего внука — плодом своих кропотливых трудов. Дочка написала, что всех заставит забрать из Форменоссэ родню, пока я не переломала сотни судеб. Но, — леди Нельяфинвиэль посмотрела расфокусировавшимся взглядом на Арафиона, — я ведь не хотела никому зла. Почему так вышло? Я боюсь остаться одна в этой проклятой тюрьме, но мне больше некуда пойти!
— Я тебя не оставлю, я же обещал, — прижался крепче Арафион, чувствуя, как всё быстрее бьётся сердце.
— Это неправильно, — всё-таки отстранилась Нарнис. — Но я на самом деле не знаю, почему.
Отойдя от окна и сев за стол, заваленный чертежами и стихами, дочь Майтимо Руссандола достала из внутреннего кармана плаща внушительную бутыль, откупорила и стала пить прямо из горлышка. Шокированный Арафион открыл рот, но так и не смог ничего сказать, ошарашенно наблюдая за тем, как возлюбленная, такая гордая, таинственная, правильная и… сильная, становится обыкновенной женщиной, напуганной и потерянной.
— Почему ты ещё здесь? — с громким стуком поставив бутыль на стол, поинтересовалась Нарнис. — Уходи и уводи остальных. Крыша скоро рухнет вам на головы.
— Но это и мой дом тоже, — прямо посмотрел в серые испуганные глаза Арафион. — Я так решил, леди Нельяфинвиэль.
— Решил, — сквозь слёзы рассмеялась эльфийка, снова берясь за бутыль.
Остановив её руку, ваньярский принц взял бокалы, поставил на стол, хотел налить вина, но дочь Майтимо Руссандола вдруг разозлилась:
— Так правильно, да?! Надо пить из бокалов и вдвоём?! И только с мужем?! Сначала вино, потом свадьба?! Так ведь положено?! А я не хочу, как положено, Ястреб. Я хочу так, как мне вздумалось. Именно сейчас, в этот момент времени, в этой точке Арды. Я что, не имею права делать то, что хочу, если это не положено? А кто мне теперь это скажет? Те, кто учили меня жить, оказались неправы! Те, кто строили мою судьбу за меня, либо мертвы, либо далеко! Всю жизнь я делала что-то, потому что так правильно, ведь мне так сказали умные родители, а им так сказали их умные родители, но в итоге во всём виновата именно я! В итоге неправа я! Но почему? Я теперь понимаю, что права была только мама из всех, кого я когда-либо знала, но я не смогу просто сорваться и отправиться к ней, потому что меня все ненавидят! Я обязана остаться здесь, позвать Валиэ Ниэнну, чтобы она очистила эту ненавистную всеми крепость, но я не могу! Ты понимаешь, Арафион? Не могу! Я ведь дочь отступника, жена отступника, бабушка отступника, внучка отступника, племянница отступников! Думаешь, я не понимаю, что меня тоже надо очистить, но я не верю Валар! Я никому не верю, потому что каждый встречный диктовал мне правила жизни, и каждый делал только хуже!
— То есть, — похолодевший от страха происхожящего ваньярский принц попытался разрядить обстановку, — ты не хочешь угостить меня вином? Хорошо, ладно, у меня своё есть.
— Не надо пить, — грустно улыбнулась эльфийка, однако голос прозвучал жёстко, — нам нечего праздновать, и мы пока никого не хороним. А за твой отъезд я подниму бокал в одиночестве.
— Я никуда не поеду, Нарнис.
— Ты один из тех, — снова разозлилась леди, — кому голова нужна только для красоты.
Поджав губы, Арафион отвернулся. Было невыразимо обидно слышать подобное после всего, что он сделал для Нарнис и её Дома, после того, как рассказал о своих чувствах, защищал от посланников Валар…
— Ты хочешь свободы? — спросил принц, справившись со сдавившей грудь болью. — Хочешь уехать? Ты можешь это сделать, а я останусь здесь и буду хранителем твоей твердыни, пока хозяйка не решит вернуться.
— Я не умею хотеть, Арафион, — прямо посмотрела в тёплые синие глаза Нарнис. — Меня не научили, понимаешь? Я знаю, что можно, что нельзя, как правильно, как неправильно, но всё это сейчас работает против меня, что бы я ни делала! Мне надо было уйти в Эндорэ с Финьо, но я поступила так, как приказал супруг, потому что так надо! И кто от этого стал счастливее?
— Ты ждёшь возвращения мужа, потому что так положено? — с трудом выдавил из себя вопрос Арафион.
— Меня не учили любить, — залилась слезами Нарнис, снова начиная пить вино из горлышка. — Меня учили подчиняться! И я не знаю, как может быть по-другому! Вижу, что у других не так, как у меня, но повторить не могу! Понимаешь, что это значит?
— Нет, — честно ответил внук короля Ингвэ, мечтая обнять и утешить любимую, однако не решаясь приблизиться.
— Я никогда не поддамся чувствам, Ястреб. Знаешь, почему? Потому
