Шрифт:
Закладка:
— Это не так, Владычица, — склонилась эльфийка, — для меня не так. Я беспокоюсь, ибо мой сын выглядит чужим. Он говорил со мной, но словно не узнавал! Я испугалась, Владычица. Что случилось с Лауранаро? Когда он оправится?
Валиэ Эстэ промолчала. Тишина заполнилась едва слишимым шорохом розовой листвы и пением птиц, которые во всём остальном Валиноре вымерли после гибели Древ.
— Остаться здесь, — прозвучали, наконец, слова, — выбор самого Лауранаро. Тебе не о чем беспокоиться. Ты и твоя семья можете отдыхать в моих Садах, сколько пожелаете, а после…
Под ногами эльфийки засверкал кристаллический песок, множество светящихся дорог разбежались в разные стороны. Дитя на руках Эстэ засмеялось.
— …спокойно отправитесь домой.
Примечание к части Песня из мюзикла "Тетрадь смерти" "Дуэт Рэм и Нисы"
Если любовь сильнее тьмы
Весь путь из Садов Вала Ирмо до развилки дорог, когда Анайрэ повернула к подземному дворцу, а остальные, как и планировали, двинулись на север, Финдиэль молчала. Остаться с сыном во владениях Лориэна и Эстэ не было сил, слова застревали в горле, а в памяти постоянно крутился образ Лауранаро и его речь о верном пути для искажённого тьмой.
Когда же Анайрэ и её верные скрылись из вида, старшая дочь Финдекано вдруг сорвалась, испугав и мужа, и сына, и слуг, сопровождавших карету:
— Это из-за матери! Это она виновата! Она! Она! Это всё она и её проклятое наследие! Это её надо вразумлять! Её, а не моего Лаурьо!
Крик вырвался из груди, эльфийка, побагровев, сжала кулаки.
— Она боится действовать сама, поэтому интригами заставляет это делать других! Ненавижу её! Ненавижу это порождение тьмы! Она мстит за своих предков руками моих — моих! — детей! Я заставлю её поехать к Вала Ирмо! И пусть без моего сына, здорового и прежнего, не возвращается! А пока её не будет, я своими руками уничтожу всё то наследие, которым она так дорожит! Валинор — мирная земля! Нам не нужно оружие! Мы не должны уметь им владеть! Нам незачем знать про зло прошлых дней! Мы рождены для счастья и покоя!
Элеммиро молчал, как и Мелинаро. За окном кареты проплывали пышные зелёные деревья, пели птицы, вдоль дороги пробегали пышнохвостые белки, над травой кружились переливающиеся мотыльки. Медленно кружившиеся в воздухе искорки завораживали, отвлекая своим плавным неторопливым танцем от тяжёлых размышлений.
«По дороге сна пришпорь коня! — сквозь усыпляющее спокойствие и уже не трогавшие сердце пустые угрозы жены неожиданно запел в памяти голос сестры. — Здесь трава сверкнула сталью,
Кровью — алый цвет на конце клинка.
Это для тебя и для меня —
Два клинка для тех, кто стали
Призраками ветра на века…»
Элеммирэ… Она сдалась, перестала бороться, ждать, добровольно ушла в мир грёз, испугавшись посмотреть в лицо правде, которая ей не нравилась. Может быть, сейчас память о ней пытается показать два пути: один простой, а второй… неправильный?
— Милая моя Финдиэль, — вздохнул менестрель, обняв супругу, продолжавшую ругаться, — наш сын применил великую силу музыки недопустимым образом…
— Что?! — вдруг замерла и напряглась, словно готовая броситься и растерзать мужа, эльфийка. — Что ты сказал?! Недопустимым?! Образом?! Да ты понимаешь, что это значит, бездарный безвольный глупец?! Лучше для тебя, если ты просто пытался меня успокоить и не приложил к составлению фраз умственных усилий! Но если ты действительно уверен, будто Лаурьо направил музыкальную магию недопустимо, я с радостью пополню ряды братоубийц и стану достойной наследницей прославленных кровопролитием предков! Проклятый Ванья! Слабак! Такой же ничтожный, как весь твой игрушечный народ! Я не требовала броситься с оружием на Вала Ирмо, лишившего тебя сына! Промолчала, когда ты безоговорочно послушался Валиэ Эстэ. «Да, он трус, — подумала я, — но ведь знала, за кого выходила!»
Шокированный Элеммиро потерял дар речи. Финдиэль не дождалась встречи с матерью и напала на того, кто на своё несчастье оказался не просто мужем, но ещё и рядом?
— Наш сын применил великую силу музыки недопустимым образом?! — дочь принца Финдекано не могла успокоиться. — Лаурьо что, попытался направить Песнь Творения на разрушение? Он внёс искажение в чужую тему?! Он присвоил славу Творца?! Нет! Лаурьо не совершил ничего преступного! Не смей говорить о нём, как о справедливо наказанном, ясно?!
Сидевший в карете с отцом и матерью Мелинаро, бледнея, с ужасом смотрел за происходящим, а когда Нолдиэ сделала глубокий вдох, то ли чтобы успокоиться, то ли для продолжения криков, только громче, юный эльф вполголоса произнёс:
— В наших бедах виноват Моргот, а не кто-либо другой, мама. Если бы я мог, если бы папа мог, если бы хоть кто-то был способен одержать над ним верх, Чёрного Врага бы уже не было в Арде. Но победить Моргота нельзя, поэтому мы должны приспособиться к миру, а не враждовать с ним.
Финдиэль выдохнула, снова набрала воздух, посмотрела на мужа и сына, высвободилась из объятий и прошипела:
— Я вас обоих ненавижу!
***
Весь путь от Форменоссэ до Садов Лориэна Майя и эльфийка провели в молчании, лишь крайне редко говоря о необходимости привала и оставшемся до цели расстоянии.
Олорин не пытался что-либо выспрашивать, читать проповеди и нотации, он был готов идти пешком или ехать верхом, даже, наверное, лететь на орле или какой-нибудь морготовой твари, если бы того пожелала Тинденис — выйдя за осквернённые Морготом ворота, Майя стал абсолютно безучастным к происходящему. Эльфийка замечала, как быстро сокращается длинный путь под копытами лошадей, и за это, разумеется, стоило поблагодарить могущественного проводника, однако начать разговор не получалось.
Когда Сады Вала Ирмо стали виднеться вдали, Олорин вдруг остановился, спешился и, сияя серебром и отблесками морской лазури, улыбнулся:
— Дальше наши пути разойдутся, Тинденис. Жаль, что ты не захотела узнать от меня мудрость, которую невозможно получить нигде, кроме Грани. Ещё больше я скорблю о том, как вы все не доверяете Валиэ Ниэнне —
