Пробуждением, без надежды, без веры в лучший исход. Хотя, она и не ждала иного, и знала прекрасно, что придется прорываться сквозь прущую к храму толпу, сквозь Стальные врата и ряды стражи, сквозь пески и бурю, чтоб защитить хотя бы кусочек своего дома.

Но почему, почему дорожит выжженной пустыней та, кому открыты все пути, все миры?

Наверное, Тени вырезали понимание тонкими скальпелями психокорректоров. Даже мысль о том, что можно вернуться в растерзанный ими мир и найти то, что осталось от ее семьи, отдавалась внутри жгучей, замешанной на страхе тошнотой.

Аори отвернулась от пылающего, сдавившего Ше-Бара неба.

Какова цена того, чтобы в последний раз оглянуться на прошлое? Две минуты твоей жизни. Вся оставшаяся для кого-то еще.

Высеченное бурей плато простиралось перед ней, плоское, словно стол, и такое же круглое, с тонким шнурком тропинки у дальнего края. В центре когда-то возвышался купол, но теперь от него остался лишь хрупкий металлический остов, изъеденный ветрами, как кислотой. Потоки сил стекались к решетчатым ржавым лепесткам и исчезали, просачиваясь между ними.

Едва переставляя гудящие ноги, Аори брела между сияющих струй. У самого гребня ее пальцы отказались держать вес, превратились в вялые сосиски, и она отталкивалась ребрами ладоней, оставляя капли крови на каждом уступе. Они моментально высыхали на горячем ветру.

Темное пятно осталось и на металле, когда изменяющая ухватилась за ржавый остов и протиснулась в щель между покосившимися, готовыми рухнуть створками.

Аори не узнала ни одну из рун, высеченных на широких каменных кольцах. Они ступенями опускались к узкому, с ладонь, колодцу в центре. Потоки радужными водопадами скакали по уступам, и бездонный провал всасывал их с демонической ненасытностью.

И все. Никакого пульта, никакого храма.

Аори устало опустилась – едва ли не рухнула – на колени рядом с дырой. Из груди вырвался смешок горький, как лист выжившей вопреки всему тавуки. Больше нет сил идти, искать, надеяться… Почти безграничное могущество стекается к ногам, но что толку, если недоучка-изменяющая сможет управлять едва ли сотой частью? Ее разорвет на куски, как надутую воздухом лягушку, и вряд ли судьба Таэлита изменится от такого представления.

Аори медленно поднесла руку к провалу, и позабытый ключ от ворот к храму лихорадочно задрожал, коснувшись потоков. Он с силой потянул запястье вбок, но мгновенно угомонился, стоило изменяющей отодвинуться. Ей понадобилось целых три попытки, чтобы догадаться, наконец, присмотреться к высеченным на последнем круге рунам.

Узоры расходились от центра клевером, абсолютно одинаковые на первый взгляд. Лишь вблизи изменяющая заметила, что забитые пылью линии с трех сторон обрываются посередине, уперевшись в треугольную выемку, хотя с одной стороны прямая доходит до самой дыры. И этот треугольник, с тонкой сеткой царапин вокруг, в отличие от остальных кажется чистым.

Цепочка врезалась в запястье, когда Аори сорвала с нее амулет. Крохотные звенья осыпались на камни, исчезли в темноте провала. Ключ от Сердца Харру вошел в паз плотно, без малейшего зазора, и те песчинки, что все-таки оказались в глубине выемки, за одно мгновение превратились в серый дым.

Каменное кольцо дрогнуло и рывком сместилось на четверть оборота. Не удержав равновесия, Аори упала прямо на провал. Грудь сдавила на удивление знакомая боль, и прежде, чем изменяющая успела удивиться, она уже знала ответ. Синие разряды, разрывы реальности, прозрачная сфера, в которой ее держали Тени. То, что может вынести лишь одаренная, то, что существует не для того, чтобы ее пытать.

По камню тянулась тонкая линия багровой краски, едва различимой в свете затопившего небо заката. Рисунок уже наполовину стерся – все верно, много лет прошло с тех пор, как одаренная арашни смотрела в небо, позволяя потокам изменять свою судьбу, свою душу, калечить ее сильнее, чем лицо. Слабого дара едва хватило, чтобы выжить, но то, что осталось, намертво срослось с телом, превратило ребенка в наместницу бога, в символ, в живое существо, спаянное с Гранью каждую секунду существования. Сколько их погибло прежде, чем единственная смогла стать нужным инструментом, фокусом, собирающем человеческие силы для шаманства? Потоки стекаются сюда со всего Таэлита, и зовут, и влекут за собой тех, кто способен услышать.

Багровый силуэт касался всех четырех прорезей – и той, в которую Аори вставила амулет тоо, и тех, что веками оставались пустыми. Когда изменяющая опустилась на камень, заполненный треугольник оказался над головой. Кончиками пальцев она с трудом дотянулась до выемок по бокам и подняла лицо к небу.

Оно рыдало. Тысячи огненных слез падали из зенита и сгорали, не добираясь до земли. Боги оплакивали Таэлит, мир, погибающий от их собственной ярости. Мир, у которого осталась лишь одна изменяющая, распятая на пыльном камне, и одна надежда, что те, кто сумел подчинить себе силы Грани, поделятся с ней своим наследием.

Потоки пронзали низ живота, прижимали к провалу, и ребенок никогда не смог бы освободиться от их хватки. Не смог бы и дотянуться до оставшихся замков и, застонав, превратить все свое тело в ключ и пропустить по нему жалкие крохи собственной энергии.

Сияющие лучи пробили ладони. Все те соломинки, что видела прежде изменяющая, выросли и превратились в копья света, в стержни, которые медленно опускались в пазы, активируя спавшую столетиями систему. Или не медленно… но секунды солились в бесконечность для той, что посмела ее разбудить.

Внутренний круг провернулся с оглушающим хрустом, и копья рывком вдвинулись сразу на четверть.

Изменяющая закричала, запрокинув голову, срывая голос. Вопль эхом разлетелся между шатающихся металлических ферм, улетел в безразличное небо. И на мгновение Аори показалось, что оттуда, из-за серой пелены, на нее смотрит то, что не имеет глаз, смотрит не отворачиваясь, не оставляя одну, не предавая. Ине умея ничего иного.

Круг провернулся еще раз. И еще.

Она больше не кричала. Потоки жили сами по себе, стекаясь к провалу, ведь тому, что способно защитить целую планету, нужен лишь один толчок, одно слово, чтобы пробудиться.

Когда стержни исчезли в шахтах, в неподвижных, расширенных зрачках отразилось алое пламя. Метеор вспыхнул в зените, разгорелся ослепительной звездой, заполнил светом весь видимый мир. И, уже почти дотянувшись до пустыни, взорвался.

Ударная волна прошла над ступенями, обрушив половину металлических лепестков. Они упали на круги, рассыпая облако ржавой трухи. И, неподвижная прежде, изменяющая закашлялась и перевернулась на бок, сжавшись, будто беспомощное дитя. Осколки, пыль и обжигающий воздух били по ней, и Аори слабо застонала, впилась пальцами в испещренную узорами ступень. Та вибрировала, будто снизу набирал обороты огромный мотор.

Когда изменяющая с трудом подняла голову, каменные