– Харру лишил тебя разума? – всплеснул руками Оакс. – Видел ли ты, во что превратился Священный путь?

– Я знаю больше твоего, и я погибну счастливым, если это то, чего желает Двуликая.

– Это она тебя посылает? О, Харру, неужели нет других вестников в эти черные дни?

– Я должен исправить свою ошибку. А…. А… – он не смог произнести имя. – Я совершил непоправимое, позволив ей прийти в Ше-Бара с моим караваном. Если бы я мог умереть, чтобы этого не случилось!

– Это не разум говорит, брат. Что такого натворила змейка, что ты с кровью вырвал ее из собственного сердца?

– Она – демон.

– Не говори глупостей. Демоны не могут проникнуть в Священный город.

– Она – демон, который знает, как попасть в Ше-Бара! Демон, которого я сам отвел к Сердцу Харру!

Оакс прижал ладонь ко лбу, словно тот мог взорваться, не выдержав разрывающих сознание мыслей.

– Скажи, что ты шутишь, и мы забудем этот разговор.

– Двуликая подарила жизнь демону за то, что она остановила гнев Харру. Она знает то, что неведомо больше никому. Я… Я должен верить божественной, но что мне до высших забот, когда горит душа?

Тоо яростно грохнул кулаком по стене, едва не проломив тонкую отделку.

– Мой тоо…

– Замолчи! – рявкнул он на коренастую арашни. – Я больше не знаю, что в моей жизни правда, а что – ложь! Она сражалась с Верховными, а я не мог выбрать, молиться Харру за мою никчемную жизнь или схватить Двуликую, остановить это безумие, дать демону шанс спастись!

Дафа отшатнулась, опаленная его словами. Душа тоо предстала перед ней, обнаженная, трепещущая, зовущая вонзить сталь и прервать мучение мятущегося разума.

Но вся сталь мира не сумеет исцелить свободного, попавшего во власть чужой воли.

– Я молчала, когда ты подобрал чужачку. Чем это кончилось? Долгом крови! Я повиновалась, я лечила ее, кормила. Чем кончилось это? Ложью Двуликой! Я позволила вернуть ей свободу, когда она явилась в ошейнике, и караван потерял брата, а ты – разум! Нет, мой тоо, я не буду больше молчать. Она околдовала тебя, забрала душу и смеется над нами! Я убью демона, и ты будешь свободен! Где она?

Тоо изумленно смотрел на Дафу. Та, что никогда прежде не смела осуждать его поступки, та, что всегда была его тенью, сегодня обрела голос. Голос страха, но не за себя – за него.

– Отдыхает в храме. Ты не сможешь убить демона. Даже Верховные не смогли.

– Потому, что она знала, кто попытается забрать ее жизнь, – Оакс тяжело покачал головой, словно не мог поверить в то, что собирался сказать. – Ошибусь ли я, предположив, что змейка доверяет лишь одному человеку?

Рубиновый огонь серьги полыхал, как разрывающие небо огненные слезы. Они встретились взглядами, и тоо увидел в зрачках Оакса ту же тьму, что терзала его душу.

– Брат… Не в моих силах помочь, не в моих силах исправить содеянное. Но Харру смотрит на каждый наш шаг, а я… Я не сумел распознать зло. Я не увидел ни малейшей тени на лице змейки.

– Сделай это, когда она отвернется, – исступленно прошептала Дафа. – Вырви с корнем заразу и освободись.

– Я поклялся выполнить свой долг.

Тоо обессилено опустился на край кушетки.

– Так выполни его, мой тоо. Защити Ше-Бара от тех, кто придет по ее следам. Верни свою душу, верни свой путь!

– Я не потерял путь, я во тьме! – простонал тоо в сложенные ковшом руки. – Все, что было моей правдой, сгорело вместе с небом. Чего стоят все мои годы, все мои бури, все пути через пустыню, если я не узнал демона в ребенке? Я видел тысячи рабов, я знал, что она была одной из них, но даже не почувствовал, когда стал им сам! Я спас ей жизнь, лишь бы предоставить Двуликой право судить нас двоих. Ты бы посмел смотреть, как она танцует с Верховными, танцует быстрее и лучше? Твое сердце продолжило бы биться, пытаясь понять, демон она или посланник Харру? Что мне делать? Что?!

– Иди, брат. Исполни долг, раз не видишь света собственного сердца.

Within Temptation. And We Run.

19.

Похожие на вату кучевые облака поднимались горами у самого горизонта. Они плыли так низко, что, казалось, вот-вот царапнут брюхами по вершинам сияющих дюн. Солнце медленно опускалось, лаская обращенные к нему лица мягким, чистым теплом.

Таэлитцы смотрели в небо. Синее, с белыми облаками, с едва заметными нитями пыли там, где она не успела сгореть на пути выстрелов. Гнев Харру миновал и подарил им мир, которого никто из них не видел. Мир, ненадолго очистившийся от грязи, до тех пор, когда новая буря не закроет ликующее высокое небо. Прошлой ночью в нем горели пожары; этой будут сиять звезды.

Шахин кружил над городом, кувыркаясь в солнечных лучах. Он следовал за его сиянием, медленно смещаясь на запад, и ветер доносил его ликующие крики. Его провожали такими же свободными, очищенными от страха взглядами все те, что собрались на площади у храма. На закате Двуликая спустится по ступеням, и они встретят ночь вместе.

Ящер ждал Аори задолго до назначенного времени. Тоо привел его к неприметному выходу на одной из извилистых тонких улочек, опутавших служебную часть комплекса. Храмовники наблюдали за чужачкой с каждого перекрестка, но не особо беспокоились о том, чтобы контролировать пришлого демона. Простые арахи сновали мимо, пытаясь утрясти все свалившееся на их головы в последние дни, как и в переносном смысле, так и в самом что ни на есть прямом, и Аори тоже не собиралась рассказывать им, кто на самом деле спас Ше-Бара, и что за диковинные зонтики уходят за горизонт, следуя Священному пути.

Изменяющая ускользнула из-под присмотра раньше дозволенного, и теперь расплачивалась за своеволие томительным ожиданием. Тоо бросил ей шест вожака и без единого слова ушел к храму. Интересно, будет ли он счастлив, если не найдет чужачки там, где оставил?

Очередной темнокожий житель Ше-Бара засмотрелся на небо и врезался в черный чешуйчатый бок. Обругав ящера и его погонщицу заодно, он продолжил свой путь, все так же пялясь на шахина и налетая на встречных.

Аори попыталась было оттянуть вожака к стене, но он и не пошевелился. Зато с другой стороны вытянутой морды показалась смуглая рука, украшенная рядом звенящих при каждом движении браслетов. Тонкие пальцы пробежались по оттопыренным на носу чешуйкам, почесали их так, что вожак низко заворчал