от удовольствия.

– Потоки возвращаются в пустыню, чувствуешь? Скоро вернутся и в город.

– Я думала, ты ушла, – Аори покрутила в пальцах застежку фарки из рыбьей кости и ойкнула, уколовшись острым кончиком.

– И упустила такую возможность погулять по Ше-Бара, не оглядываясь на каждом шагу? Не так быстро. А вот кому-то уже пора. В Приграничье ждут твоего сигнала.

Амина юркой ящеркой обогнула ящера, потянула за кольцо в носу и фыркнула вместе с вожаком на два голоса.

– Уже?

– Ты не обязана его подавать, – арашни ничуть не смутилась, что противоречит сама себе.

– Да нет… Просто как-то все быстро, – Аори невольно рассмеялась, когда ящер боднул руку Амины, намекая, что неплохо бы продолжить его ублажать. – Я не хочу в Таэлит, что я там забыла? Но если начну отказываться, будет только хуже, да?

– Двуликая спешит прогнать одного демона, чтобы следом не явились другие, – недобрая ухмылка исказила полные губы арашни. – Какая запоздалая предосторожность.

– Теперь вы знаете путь.

– Не вы, а мы. Арканиум.

Аори резко отвернулась, передернула плечами. Еще одно маленькое зло, причиненное ей ради того, чтобы не было большого. Чем оно кончится? Зная Арканиум – ничем хорошим.

Браслеты тихо зазвенели рядом, и Амина осторожно коснулась руки изменяющей.

– Хочешь, я посмотрю, лучше тебе уехать или лучше остаться?

– Нет, – Аори прижалась щекой к крутому боку зверя.

– Не веришь мне?

– Верю. Но хочу верить и кому-то еще.

– Кому-то! – насмешливо протянула Амина.

– Сиэ советовала никогда не жалеть о том, что сделано. Так что я собираюсь делать снова и снова, чтобы этому научиться.

– Что ж, это твой путь, – отпустив ящера, Амина бросила взгляд вбок и коротко поклонилась. – Прощай, изменяющая.

– Прощай?

Аори выпрямилась и выглянула из-за зверя, но Амина уже растворилась в толпе. И, как ни старалась, изменяющая так и не смогла различить серебристую прядь в калейдоскопе лиц, разноцветных одежд и любопытных взглядов.

Неужели все-таки посмотрела?

Тоо появился из-за спины, отобрал шест, первым забрался в седло и застыл, не предлагая руки. Стоило Аори вскарабкаться наверх, и вожак пошел недовольной шаткой рысью, раскачивая седоков. Шуким ткнул его пяткой в бок, и ящер, обиженно рыкнув, выпрямился и перестал вихлять задом.

Тоо по-прежнему выглядел так, словно не спал последние сутки, но, по крайней мере, привел себя и одежду в порядок. Храмовники загодя разогнали горожан с пути вожака, и он без остановок пронесся сквозь Стальные врата. Алая лента казалась раной на груди аду, и он своей властью запер вход Ше-Бара, стоило последней чешуйке на хвосте ящера оказаться снаружи.

Его лапы мягко касались гребня бесконечной широкой стены, в которую превратился Священный путь. Порой она поднималась на высоту человеческого роста, и между каменных плит не осталось ни единой песчинки. Когти ящера высекали из них искры, и ритмичный скрежет вплетался в едва ощутимый гул, исходящий от нацеленных в небо антенн. Время от времени то одна, то другая издавала короткий ухающий звук, но Аори не замечала ни выстрела, ни его цели до того момента, как высоко в небе вспыхивало облачко белого дыма.

Воздух казался сладким от того, как легко и свободно дышалось, но на губах, как в первый день, поселился едва заметный привкус гари. Тень вожака становилась все длиннее, и, когда солнце коснулось скрывшегося за дюнами Священного города, тоо свернул со стены и направил вожака вглубь песков.

– Что случилось?

– Мы срежем петли там, где не прошли бы грузовые ящеры, – ответил тоо, не оборачиваясь. – Наших припасов не хватит на лишний день.

Аори нахмурилась, цепляясь за седельный ремень. Ладони ныли, намекая, что не все так хорошо, как показалось поутру, мизинцы и вовсе отказывались сгибаться. Показалась ей дымка, закрывшая собой потемневший край неба, или нет? Не понять за песчаными боками. Ящер скакал по распадку между двух дюн, вздымая пыль, но та не успевала догнать чешуйчатую зверюгу.

Сумерки наступали куда быстрее, чем садилось солнце. Изменяющая подняла голову, пытаясь найти хоть одну звезду, но небо уже утратило свою густую синеву, превратившись в прежнюю серую бесконечность. Закат вымарал его бок неопрятной охрой.

– Тоо…

Он не ответил. То ли не услышал, то ли не захотел услышать.

Ударив ящера концом шеста по крупу, Шуким пустил его галопом. Аори изо всех сил сжала ноги, чувствуя, как пляшет из стороны в сторону узкое седло.

– Тоо!

Вожак в несколько мощных прыжков взлетел на гребень дюны и понесся по нему, тяжело припадая на передние лапы. Восточный ветер хлестал щеку, и бурый горизонт клубился, надвигался на его крыльях.

– Тоо, буря!

Аори отвернулась от ветра, пытаясь спрятать лицо в складках фарки. Ей страшно было отпустить седельный ремень даже на секунду, чтобы дотянуться до закрывающей шею куфии.

Задняя лапа вожака соскользнула с гребня, он едва не покатился кубарем, подминая седоков, но сумел выровняться и, хрипло взвыв, запрыгнул обратно. Ремень выскользнул из пальцев изменяющей, и она полетела бы-таки по намеченному ящером пути, если бы тоо, развернувшись на седле за доли секунды, не схватил ее за фарку, помогая удержаться.

– Еще немного, – убедившись, что Аори обрела равновесие, тоо разжал ладонь и отвернулся, так что последние его слова она едва разобрала в свисте ветра. – Держись, змейка.

Показалось, не иначе. Шуким даже не смотрел ей в глаза.

Вожак снова оступился, и тоо дернул за повод, направляя ящера в сторону. Он практически лег на брюхо и, растопырив лапы, съехал по крутому боку. Аори едва успела поджать ноги, чтобы они не попали под выпуклое брюхо.

Хрипя и брызгая пеной, увязая в рыжем песке, вожак снова поскакал вдоль дюны. Теперь она хотя бы закрывала седоков от ветра, и Аори смогла выпрямиться и немного отдышаться.

Стена справа оборвалась неожиданно, превратившись в широкое плато. Песок водопадом сыпался с его края, следуя руслу пересохшей столетия назад реки. Но, чтобы отправиться в полет, ему приходилось огибать нависающую козырьком скалу, и именно к ней тоо направил изможденного ящера.

Вожак рухнул под скалой и отвернулся, предоставляя людишкам самостоятельно устраивать свой ночлег.

Тоо спрыгнул первым, тут же вытащил из-под седла свернутый в несколько раз тент и, зацепив за крючки на упряжи, соорудил знакомое Аори убежище. Когда Шуким присел на корточки, раздувая крохотный костер из смазанных черным маслом углей, она отошла к обрыву, не зная, чем помочь.

Ветер притих, отчаявшись догнать безумцев, доверивших жизни пустыне. Все, что она умела – убивать, да еще ворочать дюны день за днем, придавая смысл своему существованию. Надежда на то, что неугомонные блохи прекратят суетливо топтать лицо своими крохотными лапками, в