к политическому урегулированию, восстанавливающему баланс сил, принося пользу повстанцам в ущерб османам[900]. Те, однако, не считали себя близкими к краху, но действительно осознали необходимость дополнительных серьезных политических изменений.

Абдулмеджид I: период реформ

При Абдулмеджиде I указы 1839 и 1856 гг. ввели более радикальные реформы, и последняя из них предоставляла равенство всем гражданам империи, независимо от их вероисповедания. Этот акт призван был нивелировать социальный порядок почти шестивековой давности, когда османское общество управлялось четкими правовыми и социальными иерархиями, отдававшими предпочтение мусульманам перед христианами и евреями.

Абдулмеджид I возвел великолепный дворец Долмабахче в Бешикташе на европейском берегу Босфора, одни из его покоев украшает люстра, подаренная королевой Викторией. Строение было спроектировано членами армянской семьи архитекторов династии Балян, получивших образование во Франции и являвшихся авторами многочисленных мечетей и дворцов в столице империи. Абдулмеджид I переехал из дворца Топкапы в новый дом. Расположенный в самом сердце старого города, дворец Топкапы был построен Мехмедом II после завоевания города византийцами в 1453 г. как административный центр. Абдулмеджид I создал свой дворец по западноевропейскому архитектурному образцу и, как там было принято, распахнул двери для публики.

Так начался Танзимат[901] (1839–1876 гг.).

«Самый длинный век» ознаменовался созданием нового бюрократического класса, стремившегося провести империю через период административной и правовой реорганизации.

Цель состояла в централизации бюрократической системы и усилении контроля за счет новых разработанных технологий и создания специальных учреждений, включая провинциальные и городские администрации[902]. Это привело к усилению общественного контроля за чиновниками, переделу полномочий и приходу новых людей в сферу управления.

Многочисленные указы и законы, изданные султаном в тот период, позволили организовать государственные начальные и средние школы, открытые для всех, независимо от вероисповедания. Раньше каждая религиозная община несла ответственность за обучение детей религии и языку. Право также было секуляризовано – высшими считались исламские суды, применявшие религиозное и светское право. Теперь появились светские суды, и по мере того как их юристы становились все более влиятельными, исламские теряли свою власть. Бывшая османская классовая система, разделявшая освобожденную от налогов элиту и платящих налоги простолюдинов, была отменена, что сделало всех граждан мужского пола равными и впервые дало им право служить в армии, независимо от вероисповедания. Экономика была либерализована, право на частную собственность защищено.

Изменения коснулись даже устаревшей практики рабства. Абдулмеджид I закрыл Стамбульский невольничий рынок и положил конец торговле африканскими рабами, но так и не отменил рабство полностью. Черкесские девушки продолжали заполнять частные дома османской элиты.

Более радикальные реформы

В 1839 г. Абдулмеджид I обнародовал Гюльханейский хатт-и-шериф. Декрет гарантировал «безопасность жизни, чести и собственности» всех подданных и «регулярную систему начисления налогов»[903]. Отныне сбор налогов не должен был вестись частными подрядчиками: сборщик мог злоупотреблять полномочиями, требуя суммы, превышающие требования центрального казначейства.

Эта практика критиковалась как «подчиняющая финансовые и политические дела страны прихотям обычного человека и, возможно, способствующая угнетению, поскольку, если налогоплательщик не обладает хорошим характером, он будет заинтересован только в собственной прибыли». Указ также предусматривал «регулярную систему призыва в необходимые войска», то есть всеобщую воинскую повинность, называвшуюся «неизбежной обязанностью всего народа предоставлять солдат для защиты отечества». Однако она так и не была введена в ту эпоху. Самым радикальным стало утверждение о том, что «мусульманские и немусульманские подданные нашего величественного султаната должны без исключения пользоваться нашими имперскими уступками».

Кроме того, в декрете сочетаются исламские и западноевропейские элементы. Он начинается с восхваления Корана и Мухаммеда и утверждает необходимость соблюдения исламского права, а затем оправдывает введение основ европейского государственного устройства, включая регулярное налогообложение и службу в регулярной армии. С одной стороны, указ предназначался для европейского, особенно британского, одобрения. Одной из целей его издания было заручиться британской помощью в подавлении Мухаммеда Али, построившего мини-империю в Египте, Сирии и Хиджазе и угрожавшего Анатолии. Гюльханейский хатт-и-шериф был опубликован на османо-турецком и французском языках и провозглашен в парке Гюльхане, примыкающем к дворцу Топкапы, перед европейскими дипломатами. С другой стороны, это была работа османских реформаторов, понявших, что империи необходимо изменить финансовое и политическое управление, чтобы выжить. Самым важным из них был бывший посол в Великобритании и Франции, министр иностранных дел Мустафа Решид-паша – человек, имевший тесные связи с династией, чья семья и круг общения состояли в основном из суфиев мевлеви[904].

Период реформ привел к изменениям в религиозной иерархии. Впервые ее сменило равенство.

Указ был призван подорвать этнический национализм с помощью повышения патриотизма подданных. Султан стремился убедить христиан поддержать его режим и не поддаваться на уговоры присоединиться к националистическим движениям.

Он хотел создать единую нацию, пропагандируя османизм. Это была новая идеология, пропагандировавшая лояльность всех подвластных народов, независимо от религии или этнической принадлежности, персоне правителя и империи. Сообщается, что султан заявил, что желал бы иметь возможность понимать религиозные различия людей только тогда, когда они входят в молитвенные дома, как во Франции, где все граждане равны и евреев, например, называют «французами моисеевых убеждений»[905]. Подобный тип национализма основывался на добровольном согласии, а не на происхождении. В то время как на протяжении почти шести столетий единственным путем интеграции являлось обращение в ислам, возникшая философия основывалась исключительно на лояльности.

Равенство означало, что отступничество больше не наказывалось. С самого начала мусульманам запрещалось переходить в христианство или иудаизм, но обратное поощрялось и облегчалось различными институтами, например, «девширме», вербовавшей сотни тысяч мальчиков-христиан для административной и военной службы, и «гаремом», привозившим десятки тысяч рабынь, чтобы они служили наложницами или становились женами султанов. Однако последнее официальное обезглавливание отступника – армянского сапожника по имени Ава-ким, который принял ислам и стал Мехмедом, прежде чем вернуться в христианство, – произошло в Стамбуле в 1843 г. То, что его казнили в европейской одежде, иностранные государственные деятели и журналисты расценили как провокацию[906]. Под сильным давлением со стороны Великобритании и Франции Абдулмеджид I пообещал зарубежным дипломатам в следующем году, что отступничество больше не будет караться смертным приговором.

Поскольку этот вопрос был весьма чувствительным для династии и правительства, провинциальных администраторов тайно проинформировали об ином желании султана, и они обязались не предавать решение огласке и не судить правонарушителей в местных судах, а отправлять их в Стамбул.

Закон об отступничестве не отменили; император обещал лишь воспрепятствовать будущим казням. Благодаря такому соглашению он смог завоевать доверие в Европе и в османских реформистских кругах, но не утратил исламской легитимности в глазах мусульманского большинства. Подобные дебаты иллюстрируют, что османский режим