Сидло смотрит наверх, пристально, неотрывно, глаза его прищурены. Затем они расширяются, на губах блуждает улыбка, как в тот момент, когда я вошла в его комнату в доме престарелых. В тот момент, когда он узнал меня.

Я ждала так долго, так ужасающе долго…

…я хотела увидеть тебя, но не снова.

Мы встречаемся впервые.

Гизелла, так меня звали, произносит призрак, нависая надо мной и обжигая своим жаром. Сидло расслабляется, как усталый ребенок, прижимается головой к груди, скрытой сверкающим покрывалом. Потом меня звали Айрис, потом миссис Уиткомб… Слишком много имен, как говорил бедный Вацек. Слишком много попыток достучаться до тебя, после столь долгого молчания.

Я растерянно моргаю, глаза такие сухие, что я почти слышу, как шелестят веки; мне бы хотелось заплакать, хотя бы для того, чтобы глаза увлажнились. Пытаюсь найти подходящий ответ – любой ответ, – но в голову ничего не приходит. Мы оказались в неведомых краях, которые не значатся на картах. Здесь нет звезд, по которым можно ориентироваться, и интуиция моя молчит. У меня нет даже компаса.

Я жмурюсь, пытаясь защитить глаза от света, и дыхание смерти, пахнущее гнилыми цветами, сливается с моим дыханием.

Так долго, так долго, повторяет призрак. Но время на исходе для всех нас, и я должна показать тебе кое-что, сестра. Раз ты отказываешься слушать.

– Я не…

Тише, тише. Молчи, это все, о чем я прошу.

Открой глаза и смотри.

Я встретила Ее в поле, когда была ребенком, и трепетала от гнева своего отца, чья вера в Бога обернулась безумием. И это было началом, как ты уже знаешь.

– Да.

Я выросла, одержимая Ее образом. Потом встретила Артура и вышла за него замуж. Он любил меня и хотел узнать, какие видения преследуют меня все эти годы. Поэтому он отвез меня туда – в Дзенгаст. «Домой».

– Я знаю. Я нашла твою тетрадь…

Я позволила тебе найти ее, сестра. Я привела тебя туда. В точности так, как Она когда-то привела твоего приятеля в лес, к Адовой яме. Она бы сама водила тебя повсюду, если бы я не встала между вами.

– Встала между нами. – Я нахмурилась. Значит, до сих пор я не видела Госпожу Полудня? Значит, то, что случилось, послала не Она? Это была…

Да, сестра, это была я. Причиняла тебя боль, чтобы избавить от более сильной боли. Наносила вред тебе и твоим близким, чтобы уберечь от более страшного вреда.

– Значит, Яна убила ты.

Если бы я могла испытывать скорбь, я бы скорбела о его смерти. Тем не менее его убила я.

(Тем не менее.)

А теперь скажи: ты готова увидеть?

– Увидеть… что?

То, что ты не захотела увидеть тогда. Ты ослепла, лишь бы не видеть этого.

Лучше остаться с этим в темноте навечно, лишь бы не смотреть. Да, это ужасное зрелище. Действительно ужасное. Не знаю, была ли я когда-нибудь способна выдержать подобное зрелище. Не знаю, была ли я когда-либо способна на что-нибудь… Не знаю, была ли я вообще.

Когда Она пришла туда, на поле, я крепко закрыла глаза. Сейчас глаза закрываешь ты. Но ты можешь думать только о себе лишь до поры до времени, сестра.

Костлявая рука миссис Уиткомб скользнула ниже и легла над трепещущим сердцем Сидло, скрытым под ветхой оболочкой.

В этом мире много страшного. Намного больше, чем нам кажется. Страх заставляет нас бежать в поисках убежища. Заставляет зарываться в землю с головой, прятаться, как ребенок прячется под одеялом. Но если ты стала матерью, ты должна оставить все попытки к бегству. Это все равно что родиться заново, с обнаженным сердцем.

Все это звучит просто, потому что я излагаю это просто и неспешно, словно двигаясь по льду, тогда как действительность неслась в неистовой спешке, безумными скачками. Когда два сознания соприкасаются, даже через посредство третьего, включается максимальная скорость. Описать это невозможно, как ни старайся. Даже долгое время спустя.

Ты должна быть смелой, Луиз. Если не ради себя, то ради Кларка. Прошу, будь смелой.

(Классическое наставление, так часто встречающееся в волшебных сказках. Происхождение его не вызывает сомнений: знак над норой мистера Лиса, мрачным логовом, наполненным костями, предостерегающий потенциальных невест, легкомысленных и наивных. Будь смелой, но не слишком. Иначе кровь твоя замерзнет и перестанет течь по жилам.)

Я заставила себя спросить:

– Что мне нужно сделать?

А что ты готова сделать?

– Что нужно?

Я произнесла это как вопрос, но она приняла мои слова как утверждение. Внезапно она оказалась ближе, поглотив Сидло, вскрикнувшего от приятной боли: «о да, благодарю тебя». Ее лицо, скрытое вуалью, касалось моего, нос мой едва не проник в отверстие, зиявшее на месте ее носа.

Слушай меня, повторила она беззвучным шепотом, который проник в мою голову, заставляя мозг вибрировать. Она еще не здесь, но скоро будет здесь. Я – Ее предвестница. Она осветила меня своим светом, и я стала ее отражением, ее искаженной тенью. Но я – даже не десятая доля того, чем является Она. Я призрак, а не бог. Всякий, живущий на земле, предпочтет иметь дело с призраком, а не с богом.

– Да, да, согласна.

Ты – это причина, по которой Она придет сюда. Прими это. Ты не отказалась от своего намерения. Ты продолжала идти, когда все вокруг, когда я предупреждала, что нужно остановиться.

– Да, это так, – вынуждена была признать я.

Ты создала для Нее дверь, и если ты сама не закроешь ее, эта дверь непременно откроется. Тогда Она будет появляться там, где пожелает, и представать перед теми, перед кем захочет, и Ее уже никто не остановит.

Похоже, настала пора совершить бескорыстный поступок. Как бы это ни было невозможно.

Миссис Уиткомб посмотрела вниз, а может, мне это показалось – сложно сказать, когда твои глаза закрыты.

В Дзенгасте, когда я спросила Канторку, возможен ли для меня побег, она рассмеялась мне в лицо. О, она была права. Слова, которые она произнесла, я помню до сих пор, хотя мне не хотелось верить, что это истина. «Выполняй свой долг, и Она не изберет тебя – таково Ее обещание. Если только Она не решит, что твой долг – быть избранной».

– Если я сделаю…то, что нужно, ты оставишь их в покое? – спросила я, сглотнув ком в горле.

Да, сестра. Насколько это в