Бартелл тоже следил за секундной стрелкой на своих часах. Еще минуту назад он считал, что выиграл битву, но сейчас вся уверенность куда-то испарилась. Мало ли, что сказал ему вчера утром посол Израиля! Даже у израильтян может что-нибудь не выйти, сорваться. Что, если через двенадцать… одиннадцать… десять… девять секунд никакая кремлевская связь не восстановится, а в это время какой-нибудь ретивый советский офицер на Дальнем Востоке, увидев в небе армаду израильских самолетов, сам, по своему почину, атакует эти самолеты ракетами? Ведь после истории с Мартином Рустом любой советский пэвэошник даже родную мать собьет в небе прежде, чем задумается, стрелять или не стрелять…

Взрыв звука в тот момент, когда истаяла последняя секунда отсчета, оглушил их всех — и Митрохина, и Стрижа, и Бартелла, и Вязова. Дико, как с полуноты, зазвенели сразу все: радиосвязь, высокочастотная связь и все шесть телефонов на столике слева от кресла Стрижа. И тут же вспыхнул центральный экран телесвязи, на нем было лицо командующего Дальневосточным Военным округом генерала Купцова, который, видимо, уже давно кричал, надрываясь:

— Москва! Москва! В воздухе нарушители границы! Больше ста самолетов летят к нашей границе! Я их вижу сам! Радары не работают! Что делать?

— Я — Митрохин! Спокойно! Я — Митрохин! — сказал в микрофон Митрохин и вдруг не выдержал, крикнул, перебивая крик Купцова: — Заткнись, Купцов! Не паникуй! Дай мне их на экран, посмотреть…

Купцов нервными движениями нажал несколько кнопок на своем пульте видеосвязи, и тотчас на экране у Стрижа возникло мягкое очертание заснеженного Уссурийского хребта, освещенного зимним закатным солнцем. Над этим хребтом в безоблачном небе стремительно нарастал чудовищной силы гул сотни тяжелых транспортных самолетов и сверхзвуковых «Фантомов». Первое звено израильских истребителей демонстративно шло впереди — низко, открыто, в лоб, напрямую к советской границе. Их серебристые крылья с голубыми шестиконечными звездами Давида, казалось, заполняли экран…

— Прикажите стрелять! Товарищ Митрохин, прикажите стрелять! — снова закричал Купцов. — Плевать на радары! Мы врежем прямой наводкой!

В этот момент включился левый, боковой экран пульта видеосвязи, на нем возникло лицо Дежурного по Центру Космической Разведки.

— Товарищ Верховный Главнокомандующий! Докладывает майор Рогов из ЦКР. По данным космической разведки, американская военная авиация и ракетные части получили приказ о высшей боевой готовности…

— Мои истребители уже в воздухе! — продолжал кричать генерал Купцов с Дальнего Востока. — Разрешите атаковать! Разрешите ата…

— Где была твоя сраная космическая разведка десять минут назад? — крикнул Стриж майору Рогову, все еще стоя у окна. — Откуда взялись эти жиды?

— Они взлетели с японского острова Хоккайдо, — спокойно сказал майор. — Я вам докладывал, но ваша связь не работала…

— Хоккайдо?! Откуда столько жидовских самолетов на Хоккайдо? Как они туда попали?

— Этого я не знаю, товарищ Стриж. Спутники их раньше не видели.

— Они над нами! Они над нами! Смотрите! — орал тем временем генерал Купцов, и центральный экран, действительно, покрылся корпусом проносящегося вблизи израильского «Фантома». — Я атакую! Я ата…

— Отставить! — рявкнул Митрохин, вытер вспотевшее лицо и сказал устало, охрипше: — Генерал Купцов, слушайте и выполняйте. Никакой стрельбы! Эти израильтяне везут хлеб нашим евреям на Дальнем Востоке. Наше правительство решило еще раз продемонстрировать миру гуманность нашего народа по отношению к нашим гражданам еврейской национальности. Дайте этим самолетам воздушный коридор и свободный проход через границу…

Сильнейший звук хлопнувшей двери сотряс хрустальную люстру, висевшую под потолком кремлевского кабинета.

Это взбешенный Стриж вышел, хлопнув дверью.

Митрохин выключил видеосвязь, сел в кресло и, бессильно держа голову двумя руками, тупо смотрел на опустевший экран.

Бартелл встал, полагая, что ему уже нечего здесь больше делать. Но в этот момент вернулся Стриж. У него было решительное лицо и деловая уверенность в крепкой фигуре.

— Так! — властно сказал он Бартеллу с порога. — Садитесь! На каких условиях Израиль подпишет с нами Пакт о взаимном неприменении никаких видов оружия — ни существующих, ни тех, которые могут быть изобретены в будущем?

— Я… я затрудняюсь говорить от имени Израильского Правительства. Но думаю, что если вы освободите два миллиона заключенных евреев…

— Нет. Мы их не освободим, — жестко сказал Стриж. — Но мы можем отдать их Израилю на определенных условиях.

— Я могу сегодня же вылететь в Иерусалим, чтобы передать ваши условия.

— Наши условия следующие, — сказал Стриж. — Израиль гарантирует неприменение парапсихологического и всех прочих видов оружия по отношению к СССР и другим странам советского блока. Это первое. Второе: Израиль употребит все, я повторяю, ВСЕ свои возможности, включая эту проклятую парапсихологию, чтобы удержать Правительство Китая от интервенции в Сибирь…

Бартелл сделал изумленное лицо, хотя он уже хорошо понял идею Стрижа. Два миллиона заключенных евреев сооружали антикитайскую линию обороны, и при этом еще и сами были некой формой защиты от китайского вторжения — даже простое физическое уничтожение этих двух миллионов людей могло задержать китайцев на какое-то время при их рывке в Сибирь. А кроме того, это уничтожение поставило бы Китай на грань войны с Израилем и США. Теперь Стриж решил, что, если уж терять эти два миллиона заложников, то только при условий, что их функции будут выполнены кем-то другим и не менее надежно. И если Китай будет нейтрализован Израилем, Стриж и Митрохин смогут бросить армейские дивизии, привязанные сейчас к китайской границе, на подавление уральского восстания. В 41-м году именно эти сибирские дивизии спасли Москву от захвата немецкими войсками и решили, тем самым, исход Второй Мировой войны…

Тем временем Митрохин быстро поднялся с кресла, словно воспарил над ним от идеи Стрижа. И сказал Бартеллу:

— Да, совершенно верно! Израиль сможет получить всех русских евреев в том случае, если мы будем иметь твердые гарантии, что эта история с телефонной связью и прочие парапсихологические и библейские штучки никогда у нас не повторятся, это раз. И Китай на нас не нападет — это два…

— Но как Израиль может гарантировать ту или иную политику Китая? — продолжал разыгрывать изумление Бартелл. Он вовсе не был уверен в том, что новое израильское парапсихологическое оружие способно диктовать волю целым правительствам. Если бы это было так, то на кой черт вся эта операция с продовольственным десантом и его визит в Кремль? Израильтяне могли просто велеть Стрижу, Митрохину и всем прочим антисемитам возлюбить евреев…

— Гарантии пускай предлагает Израиль, — жестко сказал Стриж. — Два миллиона евреев, которых мы можем им отдать, это реальность. Гарантии о ненападении Китая тоже должны