Тасуэи время от времени сворачивала в заросшие тростником заводи, чтобы совершить ритуальное омовение, а потом отдохнуть от дневной жары на берегу. Бакет мылась с хозяйкой за компанию.

Карийцы использовали остановки для приготовления горячей пищи на костре. Горшок с тлеющими углями был у них всегда под рукой. Пока они собирали сухой помет газелей, били острогой рыбу или стреляли уток, Тасуэи вместе с Анхере плескалась на мелководье. Геродот тем временем внимательно следил за прибрежными зарослями.

Крокодилы с напускным безразличием косились на людей. От удара палкой, они только скалились и недовольно били хвостом. Но после укола копьем ни один не оставался на месте. Отплыв на безопасное расстояние, зеленые твари тихо дрейфовали по течению, ожидая удобного момента, чтобы напасть.

На третий день пути Геродот сидел под колючей хашабой, наслаждаясь тонким ароматом камеди. По стволу взбегал стебель полевого вьюнка с круглыми белыми венчиками. Мокрый песок приятно холодил ступни.

Со стороны реки доносились радостные голоса купальщиц. Карийцы еще не успели выбраться на сушу. Мис вычерпывал ковшом застоявшуюся в лодке воду, Лид чинил порванный шкот, а Настес по пояс в воде ходил вокруг нуггара, очищая днище от водорослей.

Тасуэи не стеснялась карийцев. За время, проведенное с ними в дороге, египтянка убедилась в том, что они понимают разницу между ритуальной распущенностью нефрут и целомудрием хесит. Карийцы вели себя с ней уважительно, не желая жестом или словом оскорбить священную наготу жрицы.

Хотя случалось, что Настес и Лид скользили по ее оливковому телу заинтересованным взглядом. Особенно когда хесит сбривала волосы на теле. Лишь в глазах Миса сквозило откровенное равнодушие.

А вот Геродот любил тайно наблюдать за Тасуэи. В такие моменты хесит чувствовала, что галикарнасец смотрит на нее, однако не пыталась прикрыться, ей было приятно его внимание.

За Анхере она тоже не волновалась. Бакет — собственность храма, а значит, обязана выполнять волю жрицы. Только Тасуэи может позволить ей ответить на проявленный интерес со стороны мужчины. Но во время ритуального плаванья об этом не может быть и речи.

Геродот отмахивался от комаров пучком травы, когда послышался сильный плеск. Стебли папируса раздвинулись, и из глубины зарослей мокрой горой выбрался бегемот.

Резко поднявшись, галикарнасец замахал рукой женщинам. Однако те продолжали беззаботно брызгать друг на друга, не замечая опасности. Кричать он не хотел из опасений, что крик разъярит животное.

Внезапно из воды высунулась голова детеныша. Геродот похолодел, осознав опасность. Его худшие опасения сбылись: самка в ярости боднула воду головой, а затем бросилась в сторону Тасуэи и Анхере.

Купальщицы, наконец, опомнились. Заголосив от страха, они что есть сил побежали к берегу. Но доходившая до колен вода сковывала движения, поэтому расстояние между ними и бегемотихой быстро сокращалось.

Тогда Геродот заорал и затопал ногами, привлекая к себе внимание животного. Самка развернулось, чтобы ринуться на нового врага. Теленок при этом спрятался в зарослях.

Галикарнасец замер на месте. Он прекрасно понимал, что спастись бегством не удастся. Несмотря на внешнюю неповоротливость, бегемот на суше способен догнать леопарда, что уж говорить про человека.

Топот бегемотихи все ближе. Еще немного — и огромный коричневый таран налетит на него, сомнет, затопчет, а потом перекусит пополам. Последнее, что он увидел — фигуру Тасуэи в воде с молитвенно поднятыми руками.

Геродот закрыл глаза в ожидании чудовищного удара. Он стоял, стиснув зубы и не шевелясь. Это его и спасло. Неожиданно топот прекратился, словно самка наткнулась на невидимую преграду.

Очнувшийся от ступора галикарнасец увидел, что она остановилась всего в нескольких шагах. Поднятая животным пыль клубилась вокруг туши, маленькие черные глаза смотрели злобно, а ноздри раздувались от бешенства.

Бегемотиха еще несколько мгновений изучала жертву. Затем засеменила обратно к реке, решив, что комок плоти, от которого исходит сильный запах страха, больше не опасен.

Карийцы только сейчас выбрались на берег. Вовремя прийти на помощь Геродоту они не могли, да если бы и успели, секирой бегемота все равно не завалить. Толстую кожу речного чудища не могут пробить даже бивни слона или рог буйвола.

Рыдающая Анхере без сил опустилась на песок. Тасуэи прильнула к груди спасителя. Пальцы хесит нервно блуждали по его спине. Геродот чувствовал, как она дрожит, как сильно бьется сердце. Потом взял ее лицо в свои ладони и начал целовать мокрые от слез глаза.

— Все хорошо, моя девочка... Все закончилось, — шептал он.

— Тамбурин звенел, — сбивчиво говорила Тасуэи. — Но ты сидел на берегу... Я осмотрелась и ничего опасного не заметила... А когда бегемотиха выскочила, было поздно тебя предупреждать, потому что ты сам ее увидел... Я молилась Бастет... Но тебе нужно быть осторожным. Я не думаю, что нападение бегемотихи — это простая случайность. О твоем задании могли узнать враги. Я буду рядом с тобой, хотя враг может действовать и на расстоянии... Как сегодня...

Бегемотиха вернулась к детенышу, при этом никак не могла успокоиться. Грозно фыркала, пока теленок плавал возле нее, то погружаясь под воду, то выныривая на поверхность.

А когда один из крокодилов неосторожно приблизился к зарослям, она снова бросилась вперед и схватила его поперек туловища. Пока самка мотала хищника, словно тряпичную куклу, тот беспомощно дергал в воздухе лапами.

Теперь Тасуэи и Анхере были в безопасности. Однако вопрос о том, кого именно преследовал разъяренный зверь, оставался открытым. Кто должен был стать его жертвой купальщицы или Геродот?

Настес, Лид и Мис виновато переговаривались друг с другом, стыдясь своей промашки. Однако хесит поспешила заверить карийцев, что у них еще будет возможность показать себя.

Когда обе лодки отчалили от берега, стебли папируса снова раздвинулись. Сат-Хатор мрачно смотрела вслед удалявшемуся барису. Жрица кусала губы от досады.