говорит: «Попав в такие обстоятельства (т. е. вынуждаясь оградить себя от турецких придирок с паспортом, отыскивать себе пристанище в городе и т. д.), человек испытывает одно из самых скверных положений, в каком он только может быть. Я помню сам, как в первый раз съехал на берег Галаты, понадеявшись на свое знание языков и привычку путешествовать. И первый мой шаг в Галате оглушил меня совершенно, меня осматривали, казалось, как дикого зверя, меня не понимали, на меня показывали пальцами», пока наконец, по словам Елисеева, не взял его под свое крыло случайно подвернувшийся монах какого-то подворья («С русским паломником по Св. Земле». СПб., 1885. С. 62). Совершенно не понимаю, каким образом что-либо такое могло случиться с г-ном Елисеевым. Комиссионеры, все менялы, многие торговцы, некоторые праздношатающиеся в Галате, неизвестно зачем приехавшие в Константинополь и чем здесь живущие, — все помаленьку говорят по-русски. А по-французски или английски говорят во многих порядочных магазинах. Мне кажется, г-н Елисеев сильно растушевал картину своего прибытия в Константинополь.

85

Вероятно, меня запугал г-н Елисеев вышеупомянутым сочинением, с которым я был знаком еще до моего путешествия.

86

Считаю своим долгом прежде оговориться: читатель, пожалуй, не встретит в моей статье никаких новых известий. Новыми для него могут быть лишь мои впечатления и наблюдения, которые целиком принадлежат мне лично. Мои наблюдения и впечатления нередко отличаются от таковых же впечатлений и наблюдений других описателей Константинополя. Хотя в моем описании и нет новизны известий, тем не менее я решился выступить с ним публично, — по тому соображению, что всегда и всех интересует то, что писалось и пишется о Константинополе по непосредственным впечатлениям. Да иначе и быть не может: ведь Константинополь крестный отец нашей страны.

87

Один очень почтенный описатель Софийского храма, описывавший его по личным наблюдениям, всегда точным и верным, тем не менее впадает в преувеличение, когда говорит: «Свет льется на вас из всего верха и как бы охватывает и пронизывает вас со всех сторон, производя в первые минуты невыразимое очарование». Я посетил Софию поздним утром в прекрасный солнечный день и, однако же, ничего такого утверждать не нахожу оснований. Может быть, наш ученый турист посещал Софию или рано утром, или под вечер, когда косые лучи солнца снопами врывались в окна храма, но подобное переполнение здания светом при указанных обстоятельствах может быть и в каждом доме…

Совершенно случайно я нашел достаточное подтверждение сейчас высказанному мной предположению. Известный путешественник по Востоку Муравьев говорит: «Надобно видеть Св. Софию перед вечером, когда лучи солнца проникают во всю глубину ее через западное обширное окно верхней галереи». Еще: «Я сожалел, что день не склонялся к западу, дабы мне полюбоваться вечерней картиной Софии, когда вся она обращается в один чудный порфировый водоем (?), преисполненный лучами солнца» (Письма с Востока. СПб., 185. С. 14, 28).

88

Известный писатель Евг. Марков, передавая свои впечатления от посещения Софии, говорит: «Входите в храм — и вы видите: множество железных цепей и прутьев спускается сверху над всей обширной внутренностью храма; довольно близко к полу, почти сплошь (?) висят деревянные треугольники, круги, звезды, увешанные многими тысячами (?) самых невзрачных, но зато неисчислимых (?) лампад и шкаликов». Он называет это «гнусной паутиной турецкого варварства, раскинувшего свои неуклюжие тенета», — «гнусной паутиной, везде торчащей над головой, везде становящейся между красотой храма и глазами, благоговейно созерцающими ее» («Европейский Восток» / / Вестник Европы. 1886, март. С. 138 и сл.). Совершенный вздор. Мне кажется, что г-н Марков (если только он в самом деле посещал Софию) жалостно расписал подобными чертами ни в чем не повинные лампочки магометан единственно для того, чтобы картинка вышла почувствительнее и потрогательнее. Вообще к словесным излияниям таких писателей, как г-н Марков, нужно относиться с большим скептицизмом. Например, он же (Там же) риторствует: «Вот мы перед Св. Софией. Никакой площади, никакого простора кругом. Она сплошь вся застроена примкнувшими к ней стенами и лавчонками». Но я должен сказать (как уже и говорил), что Св. София находится на обширной площади с фонтанами. Правда, эта площадь не со всех сторон обнимает Софию, но это не мешает ей иметь совершенно открытый вид. Уж был ли г-н Марков в Св. Софии, находясь в Константинополе? Не видел ли он ее с какого-нибудь балкона в Пере? А сведения о ней не заимствовал ли от какого-нибудь словоохотливого каваса?

89

Перевод: «Откуда упал на нас этот дальносеверный и страшный перун (россы)? Оплачь (народ) со мной этот Иерусалим (Византию), еще не взятый и не падший в прах, но уже близкий к гибели. Оплачь со мной царицу городов». Беседы Фотия по поводу нашествия россов изданы у нас дважды: преосв. Порфирием (Успенским) и проф. Ловягиным.

90

По мнению г-на Кондакова и А. Н. Муравьева, София лучше даже Св. Петра в Риме, с которым только она и может быть сравниваема.

91

Прежде я думал, что Стамбулом по-турецки называется весь Константинополь, но оказывается, что этим именем собственно называется стариннейшая часть города.

92

Джамиси и значит мечеть. А слово «Кахрие», вероятно, есть искаженное греческое слово χώρας, т. е. сельский или загородный, каким именовался монастырь, из которого переделана мечеть.

93

Я решил посетить, если Богу будет угодно, и Афон, и Солунь, и Рим с их прославленными памятниками.

94

Так утверждается в одной корреспонденции, напечатанной в «Московских Ведомостях» в каком-то осеннем номере 1891 г.

95

Kadikjöi: Calcidon.

96

Между прочим я говорил: «Шестьсот отцов собора Халкидонского навеки благословили богословскую науку и ее дело». См.: Вселенские соборы IV и V вв. М., 1879. С. 273.

97

Училищный строй и Халкинские порядки не раз были описаны. Лучшее описание принадлежит проф. А. С. Лебедеву (Из путевых воспоминаний // Правосл. Обозрение. 1882. T. I. С. 138–150). Сюда и отсылаем за подробностями любознательного читателя.

98

Κανονισμὸς τῆς ἐν χάλκη θεολογιχῆς σχολῆς, τῆς τοῦ χριστοῦ μεγάλης ἐκκλησίας. Κονστ-πολ, 1874.

99

Феоптрой зовут греки халкинскую училищную гору за то, что с нее открываются такие восхитительные виды.