– Так рано ещё!

– Если хочешь, можешь переночевать в городе – я не против. Сегодня, скорее, даже за, – досказал Кощей и ушёл наверх. Ксюша оглянулась на шлюз: обратно в город ей не хотелось. И с чего это Узник ей вообще разрешал? Никакого разрешения переночевать в тайном доме ей раньше не требовалось!.. Она вообще ничего не рассказывала ему про свой тайный дом! Но всё же, сегодня что-то интересное происходило именно в Башне, и ей лучше остаться здесь.

Кощей к ужину не явился, и Ксюша ела в пустой столовой. Без особого аппетита она ковырялась вилкой в сочной отбивной с распаренной брюквой, а сама только и думала, о чём или о ком разговаривали Кощей с Ярославом. Из слов Ярослава выходило, что в Башню доставили какого-то опасного зверя, навроде росомахи. При одной мысли, что точно такая же тварь, как на Лысой Поляне, есть внутри Башни, Ксюше стало нехорошо на животе. Она отодвинула недоеденную отбивную, набралась смелости и пошла на сорок восьмой этаж. Здесь Ксюша прислонила ухо к серой двери в Ирийский сад. Тихо, даже ворон не каркал. Ксюша почувствовала себя кутышем в тёмном подвале, когда в доме наверху кто-то есть, а выглянуть и посмотреть страшно. Ей очень захотелось войти в тропический сад и пробраться к самой лаборатории, но что толку, если кодовая дверь заперта? Да и к тому же, в Ирии можно нарваться на какую-нибудь смертоносную гадину. Волей не волей Ксюше пришлось вернуться в свои апартаменты. Она рухнула на кровать и накрылась одеялом с головой. Кого бы Кощею не приволокли наверх – он никогда ничего не расскажет, и уже завтра со зверем будет покончено – Кощей исследует его кровь и убьёт. Если зверь похож на росомаху – то поделом ему, но если он похож на Сашиного оленя – то… жалко.

Вспомнив про Сашеньку, Ксюша наконец-то уснула. Ей снился один из тех странных снов, которые стали посещать её с возрастом – не полуправдивые сны про маму, и саркофаги, и школу, а другие – жестокие и волнующие. В них отказывала Перуница и бандиты хватали Ксюшу прямо посреди улицы, или в каком-нибудь заброшенном доме, хотели сорвать комбинезон, с силой тянули за ткань, и за шлем – и страшно, и больно, но и приятно, и даже щекотно. Таким же странным сном был кошмар о росомахе: хищник гнался за ней возле тайного дома, и всегда догонял, набрасывался на Ксюшу со спины и пытался разорвать комбинезон своими когтями, клыками. И когда комбинезон наконец рвался – и во снах про бандитов, и во снах про росомаху – Ксюша тотчас с ужасом просыпалась.

Сердце ухало, лицо горело. Ксюша не сразу приходила в себя, тёрла щёки, глаза, и ощупывалась в тех местах, где комбинезон дал слабину. Потом быстро вскакивала и бежала в туалет – ей очень хотелось. Обрывки томительных снов ещё долго преследовали её. Под комбинезоном в кошмарах она почему-то всегда оказывалась голой, чего в реальности с ней случиться никак не могло. На обратном пути из туалета она останавливалась возле зеркала и оглядывала себя сверху-донизу – задирала футболку, смотрела на шрамы от кислотных ожогов у себя на боку, разглядывала, как сходят синяки с ног – пусть комбинезон защищал, но ходить по развалинам, и не набить синяков – невозможно, вот почему она всегда надевала под комбинезон плотные штаны и какую-нибудь толстовку. На левой голени до сих пор темнели две маленькие отметены от змеиных зубов – вот эти синяки не сойдут с неё уже никогда.

Ксюша нагнулась, потёрла проклятый укус, и вдруг свет вокруг покраснел, над головой резко завыл сигнал. Ксюша испуганно выпрямилась: никогда ещё в Башне не включалась сирена! Может быть она всё ещё спит? Нет, за окном поздний вечер, сирена во всю заливается от низких звуков к высоким, и страшно ей наяву, а не во сне!

– Чего это ещё такое? – пробормотала Ксюша и зашлёпала босыми ногами к двери апартаментов. Она хотела выйти, но дверь оказалась закрыта. Никогда раньше Кощей её не запирал! Ксюша сильнее дёрнула ручку, но нет – намертво, не поддаётся! Ксюша со злостью стукнула кулаком по двери.

– Эй! Открывай!

«Это чего ещё ты такое придумал, гад?! Ты что, запирать меня можешь?! В конец обозрел!»

Ксюша отступила на шаг и пнула босой ногой возле замка. Дверь дрогнула, но не открылась. Сирена замолкла, красный свет разливался повсюду. Что бы не случилось в Башне, Ксюша не хотела помирать взаперти! Может вспыхнул пожар? Или бандиты забрались внутрь? Лучше ей спуститься в аккумуляторную и надеть свой комбинезон! Только в нём Ксюша чувствовала себя уверенно, как внутри своей собственной Башни!

– Да открывайся ты! – заорала она и опять пнула дверь. Пластиковая загородка в апартаменты была не очень-то прочной. От каждого пинка дверь содрогалась, замок лязгал, косяк хрустел. В конце концов дверь не выдержала и с треском открылась. Ксюша вырвалась на свободу. Весь коридор заливал такой же болезненный красный свет, как и в апартаментах. Здесь Ксюша огляделась, прислушалась – никого. Она пошла к лестнице, и на ходу оглянулась опять, и вот тогда увидела в другом конце коридора незнакомца – раздетого до пояса, только в одних штанах мужчину. Он часто дышал, плоский живот его уходил под рёбра, в крепкой руке он стискивал пистолет, но сильнее всего пугали его глаза – как две синие блёстки в красном сумраке.

Ксюша стремглав кинулась к лестнице. Это не сон! И чужак её точно догонит! Или выстрелит в спину! Но нет, она бегает быстрее всех в городе, она сильная! Она сбежит! Она хочет жить!

Но дикарь нагнал её через пару секунд, толкнул Ксюшу в спину, и она упала на пол. В затылок жёстко упёрся пистолет.

– Кде ход надземь?! – гаркнул он. Дикарь прижимал Ксюшу к полу, так что она и пошевелиться не могла, и не смела. Говорил дикарь – не пойми как. Ксюша еле понимала его.

– Кде ход надземь?! Прорекати мни, не то запалю! – встряхнул он её. Верно! Он говорил на языке, который на уроках преподавал ей Кощей – похоже на обычный Оседлый, но это креольский язык, смешанный из двух языков…

– О с-сем – не ведомо! – дрожащими губами пролепетала Ксюша. Дикарь зарычал, потянул её