Вдох – выдох. Вдох. Он стоит. Он дышит. Ему нужно разжать пальцы, пока их не свело судорогой.

– Мы отправили туда гонцов в самом начале, – Хань Даичжи бросал слова резко и четко, словно докладывал начальству. – Всех крестьян убрали с дороги, они в безопасности. Но если чудовище прорвется дальше…

Он не договорил, но все было ясно и так. Дальше – плодородные и густонаселенные земли Ин. Дальше – столица.

– Куда же рвется эта тварь? – Чу Чжунай запустила руки в волосы, осунувшаяся и разбитая.

– Вряд ли свергнуть императора и установить новую власть, – усмехнулся Вэй Юншэн. – К морю, быть может?

– Она же огненная, зачем ей море? – девушка огрызнулась было и вдруг замерла, охваченная какой-то мыслью.

– Если она огненная, возможно, ее удастся потушить и ослабить? – продолжил за нее У Иньлин. – Только к морю мы ее пустить не можем, надо что-то поближе… Глава Хань, в окрестностях ведь есть река?

– Да, за северной грядой течет Байлунхэ[402].

– Глава У, вы предлагаете утопить чудовище? – В глазах Янь Хайлань зажегся какой-то незнакомый, болезненный азарт.

– Слишком самонадеянно с моей стороны предлагать такое, – слабо улыбнулся тот, – однако вода точно потушит пламя на какое-то время, и, возможно, мечи довершат остальное. Попытка не пытка, что мы теряем?

– Я поняла вас, глава У. Досточтимые главы, – Янь Хайлань склонила голову, обращаясь сразу ко всем присутствующим, – предоставьте это моему клану. Вода – наша стихия.

– А земля – наша, – встал рядом Вэй Юншэн, – мы поможем.

Пока мать собирала наименее потрепанных адептов, Шуньфэн, не желая путаться под ногами, стоял, привалившись к чудом уцелевшему дереву. Он думал о том, что чудовище стремится к большим скоплениям энергии и ближайшее такое скопление – Дворец Дракона, резиденция клана Хань Ин. Эта тварь явно не была простой нечистью, накопившей под землей силы и решившей погулять на воле. Но какова ее природа на самом деле?..

Река Байлунхэ, рождавшаяся из слияния двух других, мирно текла меж зеленеющих склонов, даже не предполагая, что скоро для нее все изменится. Пока Вэй Юншэн и его адепты примерялись, выбирая, где лучше всего будет пробить проход для воды, Шуньфэн разминал кисти рук, рассеянно глядя на голубые искры, танцующие на кончиках пальцев, и не мог отделаться от странного чувства печали. Разве мало испытали эти места по вине зарвавшихся заклинателей, чтобы теперь еще и он, не участвовавший в той войне, но все же настигнутый последствиями, причинял им еще больший вред? Мысли, достойные монаха, но не совершенствующегося.

Уходить они никак не желали. Казалось, что-то в его голове зациклилось, сломалось, не выдержало творящегося вокруг кошмара.

– В чем дело, эрцзы? – тихо спросила Янь Хайлань, касаясь его плеча.

– Все в порядке, муцинь, – криво улыбнулся Шуньфэн. – Просто задумался… Что, если план главы У не сработает и мы не сможем остановить чудовище? Я рад, что все кланы вновь объединились и действуют сообща, но какой ценой? И что будет дальше?

– Мир меняется, а ты не успеваешь за ним, – проницательно заметила мать. – Не волнуйся, ты молод, а молодость привыкает быстро. Помнишь, что говорил своему правителю один военный советник? «При первом бое барабанов боевой дух самый высокий»[403].

– Муцинь, но это ведь не первый бой, мы здесь уже двое суток.

– Но первый шаг к реальной возможности победить. Допускаю, что вся вода, что есть в реке, может оказаться лишь чашкой против горящего воза с дровами, но это не повод сложить руки и отказаться от борьбы. Не подействует – придумаем что-нибудь еще.

Зависнув на мече прямо над гребнем, Шуньфэн мог с удобством наблюдать и за адептами Вэй Далян – те уже пробили проход и теперь расширяли его; лишь тонкая стенка отделяла новое русло от бегущей речной воды, – и за тем, что творилось в соседней долине. Само собой, чудовище не оставило без внимания возню в непосредственной близости от себя и устремилось в их сторону, точно чуя чужую искрящую ци. Однако новая божественная сеть и новый барьер временно удерживали его на месте. Птица билась о мерцающий заслон все с большим остервенением; будь он каменным, неизвестно, что треснуло бы быстрее – порода или уродливая голова.

Шуньфэн поймал себя на том, что молится Дельфину – с таким рвением, какого не было у него ни разу в жизни.

– Мы готовы! – снизу поднялся наконец Вэй Юншэн, весь в каменной пыли. Когда-то яркий ханьфу зиял прожженными дырами, густые волосы ранней сединой присыпал пепел, но глаза горели все так же ярко.

– Хорошо! По нашему сигналу обрушайте стенку!

Повинуясь Янь Хайлань, адепты Янь Цзи во главе с Шуньфэном выстроились в воздухе широким полукругом, сложив пальцы в знак призыва воды. В руках Вэй Юншэна и его подчиненных замерцали золотым энергетические плети и после условного сигнала обрушились на последнюю преграду на пути воды. В воздух взлетели обломки камней и пыль, река нерешительно замерла, словно ощупывая неожиданно возникшую брешь, и заклинатели Янь Цзи ударили по воде печатями, подталкивая ее к пролому. Волны вздыбились гривастыми скакунами и сначала неуверенно, а потом все быстрее и быстрее устремились в пролом, дальше в пробитый в склоне проход, на другую сторону горной гряды. Подталкиваемая печатями и водяными хлыстами река прорвалась сквозь камень и мощным водопадом рухнула вниз, прямо на птицу, уже почти разорвавшую сети.

От нового беззвучного вопля, пустившего «волну», несколько заклинателей свалились с мечей прямо в поток. Двух успели подхватить чудом устоявшие товарищи, но остальных смело вниз почти сразу. Их крики слышались еще одно долгое, чудовищное мгновение, но река поглотила и их. Река – и громкое шипение пламени.

Вода и огонь безжалостны, стихия слепа[404].

Вода не сразу потушила горевший на теле чудовища огонь. Тот пытался сопротивляться, но все же гас, исходя белым паром, а заклинатели во главе с У Иньлином и Хань Даичжи кидали сверху камни – самые большие, которые могли утащить, не давая птице поднять головы. Та ворочалась все медленнее, а гора из камней все росла, пока наконец не придавила чудовище к земле окончательно. Оно не оставляло попыток выбраться, но больше не пылало, и каждое движение рождало волны на постепенно замирающей поверхности потревоженной реки.

Заклинатели собрались на совет неподалеку.

– И что теперь? – задумчиво спросил Вэй Юнмэй, критически оглядывая дергавшуюся тварь. В его голосе не было ни страха, ни усталости загнанного зверя, словно хищниками все еще оставались они, а не нежить.

– Добить мечами? – предложил Вэй Юншэн, выразительно погладив рукоять. – Подобраться стало проще. Раз уж божественные сети и прочие артефакты дают обратный эффект, может, получится клинками? Камнями же получилось.

Идею поддержали все. Вызвались, само собой, братья Вэй, вновь молчаливый Хань Даичжи и, что удивительно, Чу Чжунай. У Иньлин обеспокоенно покачал головой, но останавливать ее не стал; Шуньфэн поразился тому, сколько же в нем уважения даже к такому ее выбору.

Сам он отказался: после усилий по изменению русла у молодого заклинателя все еще дрожали руки, да и душевное состояние оставляло желать лучшего – страх не повод сдаваться, но повод дать себе немного покоя. От Шуньфэна отряду не будет пользы, только вред, если он свалится с меча в полете; чем рисковать сейчас – лучше быть готовым прийти на помощь другим и заменить их. Поэтому он по-простому сидел на земле, бессознательно поглаживая рукоять Люжэня, тепло толкавшуюся в ладонь. Меч не был разумен, конечно; но, как и любое духовное оружие, чувствовал, когда хозяин близок к пределу.

Со своего места Шуньфэн отлично видел, как заклинатели соскочили с мечей на опасно раскачивавшиеся камни, погребавшие под собой верхнюю часть птицы. Примерившись, Хань Даичжи с силой опустил меч острием вниз на багровую шевелящуюся плоть чудовища.

Меч отскочил, слегка согнувшись. Ничего.

Камень, на котором стоял Вэй Юнмэй, накренился и покатился вниз; извернувшись в прыжке, которому позавидовали бы уличные канатоходцы, молодой глава попытался вогнать свой клинок чудовищу в бок.

Ничего.

Вэй Юншэн рискнул спрыгнуть в бурлящую вокруг туши воду, пристально осмотрел бугристую,