Шрифт:
Закладка:
Актер хотел продолжать – снова рукоплескания. Государю это не понравилось. Он встал и, высунувшись перед публикой, взглянул на нее грозным оком, но при сем державном телодвижении раздался снова и снова гром рукоплесканий оглушающий, – и государь уехал из театра.
Это тоже одна из причин, действующих на стеснение журналистов».
Николай Языков – В.Д. Комовскому, 1 июля 1832 года, из Москвы:
«Здесь установились жары ливийские: люди валяются или бродят, как шальные; умственная деятельность и малейшая невозможна, – следственно, и проч. Это состояние, неблагоприятствующее развитию стихов, продолжится, конечно, не далее конца лета; – тогда мне надобно будет приняться за утолщение тетрадки, готовимой мною к изданию…
* * *
Есть ли у Грефа все книги по гомеопатии, напр[имер], продолжение его врачебного веществословия? Гомеопатия здесь более [и] более прославляется, действуя неимоверно скоро во благо человечества».
Николай Языков – В.Д. Комовскому, 5 мая 1833 года, из Языкова:
«Скоро ли перестанет Греч печатать в «С[ыне] О[течества]» стоны против гомеопатии? Пора бы понять, что метода, которой в Германии последуют тысячи мужей ученых, – не есть вздор и обман».
Глава пятая
Зарытый талант?
1
Песня, полученная Пушкиным от Языкова, записавшего ее с голоса у крестьян Симбирской губернии, и переведенная им на французский для французского фольклориста Лёве-Веймара, в числе одиннадцати песен, отобранных Пушкиным для перевода и представления русского фольклора, как самые значительных и показательных:
Вниз то было по матушке Камышенке реке,
Супротив то была устьица Самары реки,
Что плывет тут легка лодочка коломенка;
Что в лодочке сидит млад посланник царев,
Карамышев князь Семен сударь Константинович,
В левой он руке держит государев указ,
А во правой руке держит саблю острую.
Что по крутому по красному бережку,
Что по желтому сыпучему песочку,
Что ходили тут-гуляли добрые молодцы,
Добрые молодцы гуляли, всё донские казаки,
Всё донские, гребенские, запорожские,
Да и славные казаки, братцы яицкие.
Они думали крепку думушку заедино
Что сказали все словечушко во единый глас,
Становили они пушку, братцы, медную,
Закатили в нее ядрушко чугунное,
Что палили они в лодочку коломенку:
Никого они в лодочке не ранили,
Только убили одного царского посланника.
19 По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета.
20 И, подойдя, получивший пять талантов принес другие пять талантов и говорит: господин! пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них.
21 Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего.
22 Подошел также и получивший два таланта и сказал: господин! два таланта ты дал мне; вот, другие два таланта я приобрел на них.
23 Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего.
24 Подошел и получивший один талант и сказал: господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал,
25 И, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое.
26 Господин же его сказал ему в ответ: лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал;
27 Посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью;
28 Итак, возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов,
29 Ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет;
30 А негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов. Сказав сие, возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит!
(Евангелие от Матфея. Глава 25)
* * *
Николай Языков: Послание П.В. Киреевскому (1835)
Где б ни был ты, мой Пётр, ты должен знать, где я
Живу и движусь? Как поэзия моя,
Моя любезная, скучает иль играет,
Бездействует иль нет, молчит иль распевает?
Ты должен знать: каков теперешний мой день?
Попрежнему ль его одолевает лень,
И вял он и сердит, влачащийся уныло?
Иль радостен и свеж, блистает бодрой силой,
Подобно жениху, идущему на брак?
Отпел я молодость и бросил кое-как
Потехи жизни той шумливой, беззаботной,
Удалой, ветреной, хмельной и быстролётной.
Бог с ними! Лучшего теперь добился я:
Уединенного и мирного житья!
Передо мной моя наследная картина:
Вот горы, подле них широкая долина
И речка, сад, пруды, поля, дорога, лес,
И бледная лазурь отеческих небес!
Здесь благодатное убежище поэта
От пошлости градской и треволнений света!
Моя поэзия – хвала и слава ей!
Когда-то гордая свободою своей,
Когда-то резвая, гулявшая небрежно,
И загулявшаясь едва не безнадежно,
Теперь уже не та, теперь она тиха:
Не буйная мечта, не резкий звон стиха
И не заносчивость и удаль выраженья
Ей нравятся, о нет! пиры и песнопенья,
Какие некогда любила всей душой,
Теперь несносны ей, степенно-молодой,
И жизнь спокойную гульбе предпочитая,
Смиренно-мудрая и дельно-занятая,
Она готовится явить в учёный свет
Не сотни две стихов во славу юных лет,
Произведение таланта миговое,
Элегию, сонет, – а что-нибудь большое!
И то сказать: ужель судьбой присуждено
