Шрифт:
Закладка:
Несомненно, изрядная часть виденных Толстым святынь происходит еще с Родоса – в частности, это можно предположить по отношению к мощам Анны, матери Богородицы, и Марии Магдалины: именем Св. Анны был назван один из боевых кораблей родосских рыцарей, а Мария Магдалина почиталась рыцарями наравне со Св. Екатериной, поскольку часовня родосского дворца магистров была освящена в их память. Свидетельством равенства почитания иоаннитами Екатерины и Магдалины является дошедший до наших дней гербовой барельеф 1472 г. в орденском замке Св. Петра в Бодруме, в верхней части которого изображены Богоматерь с младенцем Христом и св. апостол Петр с ключами, а в нижней – Мария Магдалина с сосудом с благовониями и великомученица Екатерина с обломком пыточного колеса.
Рыцари вместе со своими святынями пребывали на Мальте до 1798 г., когда магистр фон Гомпеш малодушно сдал неприступную рыцарскую цитадель наполеоновским войскам. Большая часть орденских святынь была расхищена революционными французскими войсками, но часть Креста, десницу Крестителя, Филеримскую икону, а также печать, корону и церемониальный орденский кинжал Гомпеш сумел с острова вывезти. Будучи низложенным за свое малодушное предательство, Гомпеш сдал реликвии, которые были отосланы в Санкт-Петербург царю Павлу Первому (1754–1801 гг., правил с 1796 г.), объявившему себя новым Великим магистром ордена. Царь лично внес десницу Крестителя в церковь своего гатчинского дворца (1799 г.). В память этого события Русской православной церковью было установлено празднество 12 октября по старому стилю.
Павел успел отметить годовщину этого события только раз, и после его убийства 11 марта 1801 г. реликвии были перенесены из Гатчины в Зимний дворец Санкт-Петербурга. Начиная с 1852 г. они вплоть до 1919 г. ежегодно переносились в Гатчину на 10 дней, с 12 по 22 октября.
В 1919 г., во время пребывания в Гатчине, реликвии попали к белым и были вывезены сначала в Эстонию, затем в Данию, откуда в 1928 г. попали к митрополиту Антонию (Храповицкому). До 1932 г. мальтийские реликвии пребывали в Берлине, после чего были переданы в Югославию. Во время Второй мировой войны, когда Югославия была оккупирована немцами, святыни были спрятаны в черногорском монастыре Св. Василия Острожского. Так их сберегли от фашистов; после победы местные коммунисты передали реликвии в исторический музей г. Цетинье. Оттуда, после падения югославского коммунистического режима, частица Животворящего Креста и десница Крестителя в 1993 г. были перенесены в Цетиньский монастырь. В 1994 г. об этом наконец было объявлено официально – до той поры мальтийские святыни официально так и считались утраченными в ходе Второй мировой войны. Что характерно, на Родосе до сих пор считают, что Филеримская икона хранится в Санкт-Петербурге (конкретно в Эрмитаже), в то время как она до сих пор пребывает в стенах цетиньского музея. Развал сначала Югославии, а затем и Сербии (имеется в виду объявление независимости Черногорией) привел к церковному конфликту: монастырь в Цетинье – сербский, и черногорская церковь все старается перевести его под свою юрисдикцию. Вообще-то десница Предтечи и частица св. Креста открыты для поклонения всего 40 дней в году, но для русских паломников сербы всегда открывают эти святыни. Покоятся они на мощах Св. Петра Цетиньского – воина-митрополита, один вид которого на поле брани приводил в ужас турок.
Такова непростая история родосско-мальтийских реликвий, сумевших пережить многие века войн и социальных катаклизмов. Мы же возвращаемся на Родос, чтобы завершить повествование о его истории после изгнания оттуда рыцарей-иоаннитов.
Глава 10. Краткий обзор истории Родоса после 1522 года
Попав под власть Османской империи, Родос из передового бастиона борьбы христиан против турок постепенно становится медвежьим углом и местом ссылки вольнодумцев, неугодных сановников и иных деятелей, захоронения которых до сих пор находятся близ мечети Мурата-рейса, выстроенной на основании католической церкви Св. Антония, находившейся на месте католического кладбища. В книге Э. Билиотти и аббата Коттре «L’ile de Rhodes» приведен список жертв султанской опалы, скончавшихся и погребенных на Родосе, из которых можно отметить, пожалуй, двух – капитана Мустафу, «удавленного по высочайшему повелению в 1173 г.» (т. е. в 1795 г. по христианскому летоисчислению), и поэта-сатирика Мехмета Хашмета-эфенди (умер в 1182/1804 г.). Про него в книге написано, что о нем существует множество исторических анекдотов, и приведен один из них, связанный с его опалой: «Султан, раздраженный против него за очень едкую сатиру в адрес двора, приговорил его к обезглавливанию – немедленно и без права обжалования; несчастного заплечных дел мастер уже тащит в один из дворов сераля; у него уже завязаны глаза, над головой занесена большая сабля – но в это время главный евнух, его близкий друг, случайно проходя, временно отложил казнь и решил добиться помилования осужденного. Он подумал, что лучшее средство – обратиться к султану; не умея писать, он велел принести бумагу и чернила и заставил поэта самому составить прошение, которое Кызлар-Агасси (главный евнух) должен был султану представить. Хашмет глубоко окунул перо в чернила и поставил на бумаге большую черную кляксу. Нисколько этим не смущаясь, он начал следующим образом: „Самый благородный, самый славный Султан, мой величественный и милосердный хозяин! Твой верный слуга, глава твоих евнухов, не мог сдержать слез, думая о казни“, – и т. д. Кызлар-Агасси запротестовал насчет большой чернильной кляксы на прошении, адресованном самодержцу. „Ничего, – сказал поэт, – это одна из твоих величественных слез; увидя это, Его Величество будет убежден в том, что ты ничего не преувеличил“. Хотя этот новый сарказм и раздражил евнуха, он отнес прошение султану в таком виде, в каком оно и было, и рассказал об остроте, касающейся черной кляксы. Самодержец улыбнулся, помиловал Хашмета и удовольствовался тем, что сослал его на Родос».
Интересный факт, но именно под турецким владычеством получает вторую жизнь Линдос, чьи жители процветают благодаря морской торговле в XVI–XVII вв. Греческие капитаны строят там роскошные особняки, сохранившиеся до нашего времени. Однако на фоне общеостровной жизни Линдос – счастливое
