что непосредственно из Петербурга солнечное затмение будет видно не очень хорошо, то почти весь научный и светский мир столицы отправился в губернию – на станции Серебрянка и Гряды. Они являлись ближайшими пунктами к городу, где затмение было кольцеобразным – то есть Луна закрыла солнечный диск так, что от него остался один лишь светлый ободок.

Петербуржцы запасались цветными стеклами. Взгляды были прикованы только к Солнцу

Именно туда утром, в день затмения, отправились специальные «экстренные поезда». Сначала предполагалось, что отправят два поезда – один с Николаевского вокзала до станции Гряды, другой с Варшавского вокзала до станции Серебрянка, в каждом из них – вагоны первых трех классов и вагон-ресторан. Однако на Варшавском вокзале начался настоящий ажиотаж: желающих посмотреть на затмение оказалось так много, что кроме экстренного поезда пришлось пустить еще два дополнительных. У всех трех касс выстроились длинные очереди, в них преобладали школьники и студенты.

На Николаевском вокзале, наоборот, желающих отправиться на «светопреставление» оказалось гораздо меньше. При этом здесь собралась исключительно состоятельная публика, заполнившая вагоны первого и второго классов. Много пришло военных, адвокатов и журналистов. Отдельное купе заняли танцовщицы Мариинского театра.

Приехавшие в Гряды и Серебрянку горожане разбредались по этим станциям – места в «комфортных» условиях всем не хватало, поэтому многие устремлялись на железнодорожные рельсы, на сложенные дрова, залезали на крыши вагонов на запасном пути. Жители Серебрянки пришли в ужас от такого количества внезапно нагрянувших господ из столицы. Крестьяне все поняли по-своему. Старики и старухи подумали, что грядет светопреставление.

Предприимчивые торговцы не преминули воспользоваться моментом и сделать бизнес на продаже цветных стекол для того, чтобы смотреть на солнце. Петербуржцы запасались ими и в городе, и тут, в Грядах и Серебрянке, хорошо подготовившихся для встречи «паломников».

«У глаз – цветные стекла, – писал репортер. – На станции горят свечи для копчения стекол. Все смотрят. Даже стражники вдруг сделались обыкновенными любителями-астрономами. Не выпуская из рук уздечки, смотрят через стекла на солнце». Центральным наблюдательным пунктом стало имение Горка, где сосредоточились научные астрономические силы. А на станции Гряды расположились студенты института инженеров путей сообщения, которые также загодя приехали из Петербурга. Здесь для них приспособили специальный наблюдательный пункт.

Впрочем, долгожданное загадочное зрелище солнечного затмения продолжалось очень недолго – всего 37 секунд. Публика пришла в такой восторг, что кричала «ура» и хлопала в ладоши. Как только затмение закончилось, интерес публики к астрономии и небесным светилам сразу же остыл, и она устремилась к поезду.

Настоящий ажиотаж наблюдался в тот день в Петербурге. «Еще задолго до затмения весь Петербург высыпал на улицы, – рассказывал очевидец. – Все тротуары по солнечной стороне заняты народом. Многие смотрели из окон и с крыш домов. У всех были закопченные или цветные стекла. День был яркий, солнечный, и потому затмение даже в первой фазе сразу стало заметным: освещаемые солнцем предметы приняли такой оттенок, будто смотришь через дымчатые очки».

Особенно много народа пришло смотреть на затмение со стрелки Елагина острова. «С часа дня на Невском проспекте густыми толпами стоит и ходит публика, – писал газетный репортер. – Особенно много ее у Пассажа и Купеческого банка. Настроение приподнятое. „Чистая публика“ спокойнее, зато т. н. „серая“ нервничает. Когда солнце постепенно меркло, и какой-то странный свет на все, как будто кто-то начал тушить небесную лампу, раздались возгласы: „Как странно! Как чудно! Как страшно!“ Какой-то субъект кричал, в ужасе бегая по Невскому: „Господа! Россия кончается!“».

Поднявшиеся утром на воздушном шаре капитан Шабский и два его пассажира, одним из которых был вооруженный астрономическими приборами авиатор Раевский, наблюдали затмение в ста верстах от Петербурга. «Зрелище было дивное, потрясающее, – рассказывал потом Шабский. – Кругом все как-то сразу потемнело. Земля приняла странный синий оттенок, какой-то зловещий цвет».

Однако радовались не все. Многие считали это природное явление знаком беды и связывали его с древними зловещими предсказаниями: недаром оно совпало с катастрофой «Титаника» и всколыхнувшем всю Россию расстрелом рабочих на Ленских приисках. Как писала одна из газет, «много за границей и у нас писали об этом затмении, но никто не объяснил: слепой ли случай, или космический закон скрыт в тех страшных несчастьях на земле, которые обрушились столь неожиданно ко дню солнечного затмения»…

«Африканская жара»

Летом 1912 года петербуржцев настигла, как тогда говорили, «африканская жара». «Под знойными лучами беспощадного солнца Петербург превратился в раскаленную пустыню Сахару», – писала одна из газет. По данным Николаевской физической обсерватории, подобной жары в Петербурге в июле месяце не наблюдалось тридцать лет – с 1882 года. Правда, и до этого в столице бывала жара, но довольно редко, например летом 1812 года, как раз тогда, когда Наполеон напал на Россию. В Петербурге в то время средняя суточная температура доходила до 29 градусов.

От жары негде было спастись: от стен домов, как от доменных печей, исходил убийственный жар; поливаемые улицы через пять минут снова превращались в огнедышащую лаву, а трава и деревья в городских парках были иссушены и стали желтеть. Жара коренным образом видоизменила наклонности и привычки петербуржцев. В столице резко упало потребление мяса, от него горожане перешли к более легкой пище – к фруктам и к зелени, а чрезмерное употребление алкоголя сменилось неудержимым питьем прохладительных напитков.

Петербург как будто перешел на осадное положение: пешеходы ходили только по одной стороне Невского проспекта – по теневой. Купальни к вечеру и по утрам были переполнены народом. Число несчастных случаев на воде росло день ото дня. Приемные покои больниц и амбулаторий были загружены работой по оказанию первой помощи пострадавшим от жары.

На рынках и торговых площадях то тут, то там происходили несчастные случаи. Торговцы и разносчики, продавцы и покупатели, изнуренные жарой и духотой, падали в обмороки. Мелочники, мясники и колбасники от множества составленных на них протоколов наряду с жарой проклинали санитарных врачей.

А в следующее, не менее жаркое лето Петербург застиг небывалый тропический ливень, который едва не привел к человеческим жертвам. На многих улицах засорились водосточные трубы, и возле них образовались целые озера. За Московской заставой водой были размыты мостовые. За Нарвской заставой потоки воды хлынули в подвалы домов. Особенно сильно пострадали низменные места Гавани.

В скверах и садах ударами молний было сломано несколько больших деревьев. В окрестностях города на некоторых линиях ураганный ветер порвал телефонные провода и свалил подгнившие телеграфные столбы.

В центре города разбушевались молнии. Одна из них ударила в каланчу Коломенской части. Начался пожар, который, к счастью,