Шрифт:
Закладка:
Выступили 5/X 91 г. с ночлега в с. Нардин в 8h 35m утра, сердечно простившись со стариком-ханом, во всех отношениях редким и достойным начальником в Персии, но плохо ценимым за прежние действительно геройские услуги стране во время ало-манов теке. Редко приходится в этой стране слышать единодушную похвалу ему и от жителей, с которыми обыкновенно здесь поступают безжалостно всех степеней власти и кулаки-помещики. Хан и его домочадцы приветливо нас проводили со всякими добрыми пожеланиями…
По пути около сел. Герли меня встретил мирза (писец), высланный правителем булюка Джиджерли (сартипом Керам-ханом, братом нардинского хана). В селении нас встретили его люди у дверей отведенного нам большого, но пустого дома на ночлег. Устроились мы хорошо. Но затем стали являться последовательно разные лица с поднесением фруктов сначала от сартипа, а затем от себя лично. Конечно, в расчете на денежную подачку от меня. Разорение! Фрукты кислые, арбузы недозрелые и сладости мало. Вообще, здесь фруктов, особенно винограда, много. Пообедали.
В 5h дня явился с визитом сартип с одним из своих братьев (а их всех 9). Он был помощником бужнурдского ильхана[158] в бытность его губернатором в Астрабаде. Наделав кучу долгов, сартип бежал из города. Впоследствии, не признавая долгов без своей расписки, он и по документам этим не заплатил. Дав хорошую взятку в Тегеране, он купил себе чин сартипа и теперешнее место, на котором обирает жителей. Хан с виду большой плут, ибо расточал невероятные комплименты самой невозможной готовности услужить мне. Он совершенно не похож на своего благородного старика-брата. Я отказался от всех его предложений и услуг, что, кажется, не было ему неприятно.
В 4h 30m дня достигли сел. Джафарабада. Это кала, уже полуобрушенная, на искусственном бугре; в ней 10–12 мазанок, жалких на вид. Кетхуда встретил нас крайне грубо, так что я вынужден был ударить его плетью. Оставаться в кале я не захотел и расположился южнее в палатках. Один из местных всадников запретил нам что-либо продавать, пока он не даст знать о нас сартипу Науруз-хану (сыну буджнурдского ильхана), правителю округа Асфераин. Этот хан осматривал кягризы во вновь устроенной кале своего имения и только к вечеру прибыл в с. Джафарабад. Узнав, что приехал иностранец, он явился ко мне с визитом. Это очень неглупый молодой человек (20 лет), старший сын ильхана и будущий его преемник. Толпа его нукеров остановилась подле моей палатки, принимая большое участие в разговоре, дополняя то, чего не знал молодой хан, а также подхваливая его.
Благодаря любезности хана, мы приобрели задешево все, что нам было нужно получить и устроились на ночлег отлично.
В 3h 30m дня мы вступили через «кучанские ворота» в крепостной стене в город Мешед[159]. Около 30 м. мы двигались по узким и пыльным улицам этого священного для всех шиитов города и достигли двора и[мператорского] р[усского] генерального консульства. Здесь мы встретили самый радушный и гостеприимный прием у нашего консула Петра Михайловича Власова[160], прослужившего много лет в Персии, сначала секретарем в консульстве нашем в г. Реште, а затем здесь уже в должности консула. П.М. Власов в совершенстве владел французским, английским и персидским языками. Коренной донской казак по происхождению, он с молодых лет своей службы в Министерстве иностранных дел прошел превосходную школу в должности секретаря у нашего консула в г. Реште г. Норда[161], англичанина по рождению и женатого на англичанке. По смерти консула, П.М. Власов женился на вдове г. Норда и продолжал свою службу консула в г. Реште много лет. С открытием в Хоросане нашего генерального консульства с местом пребывания в г. Мешеде, П.М. Власов был назначен на этот очень важный пост, где уже раньше англичане создали свое генеральное консульство, приобретя большое влияние на местные персидские власти и поддерживая тесную связь через Афганистан с Индией.
П.М. Власову пришлось много потрудиться, созидая высокий престиж русской власти в Хоросане. Так как моя задача требовала для успешного решения большой скромности, то я ориентировал в особом докладе П.М. Власова во всем данном мне поручении и просил позволения уклониться от всех официальных представлений, визитов и знакомств. П.М. Власов вполне одобрил мой образ действий: я отдался исключительно обработке собранных материалов и выполненных маршрутных съемок, а затем писанию докладов и отчетов обо всем, уже исполненном. Люди и лошади мои были устроены вполне хорошо и основательно отдохнули.
Здесь я подвел итоги выполненных работ. Всего с 8/VIII по 17/IX 1891 г. мною пройдено и обрекогносцировано было до 700 верст, большей частью по закрытой, крайне гористой местности, весьма пересеченной.
Дав отдохнуть своим людям и лошадям 10 дней в г. Астраба-де, я двинулся 27/IX 91 г. через округа Кятул, Фендериск, Нардин, Джаджером, Асфераин, Сервиляйет и у сел. Сей вышел на большую «кучанскую дорогу» и 15/Х 91 г. прибыл в г. Мешед.
Весь путь, протяженностью около 567 верст был сделан без дневок, причем средняя его часть (от с. Сангез до выхода на большую кучанскую дорогу) не посещалась ни одним европейцем. По пути мною велись подробные описательные маршруты, съемки перевалов и других значащих в военном отношении пунктов; собирались статические, торговые и другие сведения, а весь путь до края Мешеда был заснят маршрутной съемкой непрерывно на всем протяжении от г. Астрабада по Асфераин-скому направлению в г. Мешед. Перейдя Эльбургский хребет в 5 местах, я пришел к заключению, что от Астрабадского залива вглубь страны к г. Мешеду наиболее удобное караванное движение по Асфераинскому направлению, не имеющему нигде больших перевалов, так как Эльбургский хребет в пределах округа Нардин разрывается на несколько цепей. На этом направлении нет даже серьезных подъемов и спусков, а, судя по уцелевшим развалинам, некогда это направление было действительно торным караванным путем, который заглох по причине туркменских аломанов, не прекращавшихся и доныне. по словам жителей, если бы не боязнь туркмен, большая часть товаров, особенно зимою, шла бы не на Козлух и Шахруд и к Мешеду, а по
