За период времени в 23/Х по 4/XI 91 г. мною было обследовано продолжение большого древнего караванного пути от г. Мешеда до афганской границы (с. Багир-абад) на 50 верст. Затем направление от с. Багирабад через г. Кучан, г. Ширван, с. Хейрабад (у нашей границы) протяженностью свыше 450 верст, причем выполнены и маршрутная съемка этого пути, чем и заполнены пробелы на наших картах Персии. Всего за истекшее время с 8/VIII по 4/XI 91 г. нами уже было пройдено, описано, заснято на бумагу и обследовано путем расспросов 1676 верст.

Предстояло по новой задаче пройти от с. Хейрабад в г. Бужнурд, отсюда в северо-западном направлении дойдя до государственной границы у Чакан-кала (наше Каракалинское приставство) и уже от р. Сумбар идти на юго-запад через земли гоклан и Юмудскую степь к р. Гюргени (у кр. Ак-кала), а отсюда на юг к городу Астрабаду. Я объяснил моим людям кратко и ясно всю важность возложенного на нас начальством поручения, указал на подготовленные распоряжения для усиления нашего конвоя и замены слабых лошадей и животных другими, наконец, на переписку с высшими персидскими властями о полном содействии нам местных начальников. Обещал при окончании этого поручения награды казакам, а денежное вознаграждение вольнонаемным и полную их защиту от каких бы то ни было обид со стороны персидских властей. Слава Богу, люди мне верили, выражая свою благодарность за заботы о них в пути до сих пор.

6. Обследование кочевий гоклан и юмудов в Персии и разбор дел об ограблениях русских подданных

Утром 7/XI 91 г. все мы поднялись рано и энергично принялись за подготовку к выступлению. По обыкновению пообедали в 8h30m утра. Я успел написать письма к родным и друзьям. В 12h дня в сел. Хейрабад (15 д. в кале, турки) Н=6915 фут; t=13°R.

Почту отправил с сопровождавшим меня казаком из дачи генерала Куропаткина. Окончательно все повьючили. Расстались с хозяином ночлега. Выступили из сел. Хейрабад 7/XI 91 г. в 1h 0m дня.

<…>

Г[ород] Бужнурд расположен в котловине, окруженной со всех сторон горами. Наибольшая часть гор с востока: здесь видны две значительных вершины в снегу, принадлежащие хребту Алидагу. Дно котловины совершенно ровное. В ih 10m достигли ворот городской стены. Еще в 12h дня ильхани выслал за мною коляску, но я пересел в нее только у городских ворот и в ней проехал по городу Бужнурду до отведенного нам помещения в доме начальника конницы (сергенка Султан-хана), очень гостеприимного и расположенного к русским человека. Город Бужнурд (3000 домов: 2/3 курдов, а из остальной части ¾ туркмен и ¼ татов); в городе имеются торговые лавки, но не более 6 крупных купцов. Собранные мною раньше сведения об этом городе и самом ильханийстве вполне подтвердились и здесь как показаниями русскоподданных, так и местных жителей.

Вообще, я убедился, что примерно близкие к истине сведения в означенных странах дают ближайшие соседи, но не жители той страны или люди, где вы эти сведения собираете и записываете. Главные причины: недоверие к чужеземцу и боязнь ответственности перед своим местным начальством, которому кто-либо из недоброжелателей может донести на лицо, давшее мне эти сведения. Правда узнается случайно, а также из сопоставления показаний разных лиц и в разных местах. Правильнее всего показывают совершенно простые сельчане, если не придавать расспросом никакого подозрения на то, что это может вызвать новый побор или налог.

В городе Бужнурде я решил задержаться двое суток, дав отдых людям и лошадям, исправив снаряжение и пополнив свои путевые запасы, так как на местном городском базаре можно было почти все нужное для нас купить. Необходимо было также войти в ближайшее обсуждение с ильхани предстоящих мне разборов дел о грабежах персидских туркмен, часть которых (гокланы) были его прямыми подданными. Так как выбор способов решения возложенных на меня задач был целиком предоставлен мне самому, то требовалась и особая предусмотрительность с моей стороны, ибо (по традиции Министерства иностранных дел) при неудаче в первую голову обвинен был бы я сам во всех неудачах. Вся поддержка моего начальства выразилась в просьбе персидских властей, не имевших никакого престижа в глазах туркмен, о содействии мне и затем – обещанное усиление моего конвоя до 12 человек вооруженных всадников, что, строго говоря, было даже и ненужным, так как гарантию моей безопасности надо было возлагать только на престиж имени Ак-Падишаха и блестящим победам русских войск в Азии за все истекшие века.

Утром 10/XI 91 г. поднялись рано. Барометр сильно колебался; погода испортилась. Сделал распоряжения относительно закупки недостающих нам припасов. Люди довольны дневками и повеселели. Ильхани Бужнурда прислал справиться о моем здоровье и просил пожаловать к нему на обед. Этот пограничный правитель 10 лет тому назад, во время Ахал-текинского похода выказал искреннее расположение (конечно, относительное) к русским войскам и содействовал нашим здесь агентам в закупке и заготовке продовольствия. Он всегда был человечнее и мягче к своим подданным, чем его сосед, ильхани Кучана, но никогда в сделку с аломанщиками не входил, чтобы грабить свое же персидское население. Когда блестящей победой под Геок-Тепе (12/11881 г.) завершилось самостоятельное существование туркмен-текинцев, ильхани Бужнурда первым из всех пограничных персидских правителей прислал поздравление генералу Скобелеву и двинул свои караваны с закупленным нами продовольствием к русским войскам. Но и он не сразу поверил в возможность победы над текинцами, так велик был страх и ужас перед этими вековыми грабителями и обидчиками персиян.

Ильхани прислал за мною свой экипаж, и я отправился к нему обедать около 1h дня. Улицы города грязные и такие же приблизительно, как в г. Кучане, но оживление и торговля значительно уступают городу Кучану. Дом ильхани выстроен из обожженного кирпича наполовину по-европейски (большие рамы со стеклами); при доме большой фруктовый сад, куда проходит живая струя от родника с гор, бьющая фонтаном в саду (в окружности струя этого персидского фонтана 6 вершков); вода чистая и отличного качества. Вообще, в городе и воды, и садов много. У себя в доме ильхани старался подражать в обстановке и манере жизни большим сановникам Тегерана. Встретил он меня приветливо, очень любезно, наговорил комплиментов, так как знал уже обо мне по переписке и по слухам. Я ответил ему взаимными любезностями. Заговорили, конечно, об Ахалтекинской экспедиции, и он с искренним уважением вспоминал нашего незабвенного героя-начальника г[енерал]-а[дъютанта] М.Д. Скобелева, его начальника штаба генерала Гродекова, с которым ильхани