– Что нам теперь делать?

– Раздобудем тебе обувь, – сказал Мадс. – Похоже, действительно, пора покинуть эти шикарные стены.

– А они…

– Нет, живы. Но очнутся нескоро. И вряд ли их тут быстро найдут.

Я вздохнула с облегчением. Несмотря ни на что, я не желала Захарии Ламми смерти.

– Как мы выйдем из замка? – спросила я.

– Через темницу, – ответил Мадс без тени улыбки. – Но сначала заглянем в крипту.

– Зачем?

– Я же говорил, за обувью. Да и наряд у тебя слишком приметный.

Я поняла, что лучше помалкивать.

В крипте Мадс довольно уверенно подошел к одному из саркофагов и, поднатужась, сдвинул крышку. Порылся внутри. Я подавила приступ брезгливости.

– Не беспокойся. Жильца тут нет, – сказал он, верно истолковав мою реакцию на происходящее.

– Да? А где он?

Парень пожал плечами и принялся доставать черное платье, шерстяные чулки, шаль и туфли. В завершение он извлек зеленую мантию целительницы.

– Переодевайся, – скомандовал он. – И спрячь кольцо. Оно приметное.

Я возилась с застежкой на спине.

– Давай помогу.

Раздался хрустящий звук рвущейся ткани. Отбросив стеснение, я избавилась от красного одеяния. Но Мадс на меня и не смотрел, он был занят, доставал какие-то мешочки и распихивал их по карманам.

– С моим соседом нельзя ничего оставить в комнате, а здесь довольно спокойно.

Да, уж… мертвенно спокойно, я бы сказала.

– Когда я заполучил ключ, то проверил, что здесь и как. Этим старым покойникам ни к чему драгоценности и кристаллы.

– Ты их обобрал.

– Я же рассказал про свою семью. Это у меня в крови.

Даже стоя к нему спиной, я поняла, что он улыбается.

Одевшись, я вопросительно взглянула на Мадса.

Он бросил красное платье на дно саркофага и задвинул крышку.

– Ты знал, что я захочу бежать и заранее все подготовил.

– Скажем так, я был почти уверен. Но дальше мой план не так выверен. Когда мы выйдем из крипты, я надену тебе на голову мешок, чтобы тебя не узнали, и поведу в темницу. Никого не удивит, что палач ведет заключенную. Что бы не случилось, молчи.

– Хорошо.

– И дай свои руки.

Он достал наручники, соединенные короткой крепкой цепью.

– Ты всегда их носишь с собой.

– Конечно, никогда не знаешь, когда верховный маг пожелает кого-то заковать и допросить. Все! Двигаем!

Что ж… это очень в духе сегодняшнего дня – завершить ночь в темнице.

Я следовала за со своим провожатым, не спрашивая, как можно покинуть дворец через самое охраняемое место, откуда только один выход. Сама мысль казалась дикой.

Но я доверилась. Тем более, выбора не было.

Как и обещал, Мадс надел мне на голову мешок. Мир почернел, сквозь ткань я различала лишь смутные очертания.

Но некоторых примет хватило, чтобы понять: мы идем в сторону покоев верховного мага. Я остановилась.

– Давай же, Мальта, – прошипел Мадс, – там самый близкий путь в темницу. Старикан обожает туда наведываться и не любит утруждать ноги.

Мы действительно свернули на лестницу, не доходя до покоев Бальтазара Тоссы. Сердце отбивало бешеный ритм.

Начался спуск в тусклую, зловонную мглу, где раздавались всхлипы, стоны и приглушенные мольбы узников.

Я почти ослепла в своем мешке. И только рука Мадса не давала мне покатиться с лестницы.

Кажется, впереди маячило светлое пятно.

– Это ты, Мадс? – раздался зычный мужской голос.

– Кто еще, – грубовато ответил мой спутник.

– Кого это ты ведешь? Нас не предупреждали. Что за девка?

– Мне придется тебя убить, если я назову имя. Приказ.

– Что натворила-то? Целительница?

Молчание.

Ну, все. Попались. Сейчас с головы сорвут мешок… Очень удобно. Мы как раз в темнице. Достаточно посадить в камеру и все. Вот Бальтазар Тосса посмеется.

Но голос сказал:

– Ладно, запишу как обычно: Элена Хальма. Будет Элена Хальма восьмая.

– Я буду с ней работать, – сказал Мадс. – Не надо нас беспокоить.

– Да я никогда, – в голосе охранника слышался не то чтобы страх – настороженность.

– Светильник! – приказал Мадс. – Да поярче. Пусть увидит инструменты.

«Силуэт» передал Мадсу яркий сгусток света. Конечно, это был обычный магический светильник, но сквозь мешок казалось, что миниатюрное солнце.

Мы миновали еще несколько «силуэтов», которые вежливо приветствовали Мадса. Тот обменивался с ними дежурными фразами.

Его совсем не трогала гнетущая атмосфера вокруг. А ведь он тоже провел какое-то время в камере. Его пытали.

Когда мы отошли от охраны, Мадс избавил меня от мешка. Не знаю, как он ориентировался в бесконечных закоулках, поворотах. За одной железной дверью, которую мы прошли, раздался звериный рык, и кто-то бросился на дверь. Заскрежетало.

Я вздрогнула.

– Не обращай внимания, – тихо сказал Мадс.

– Как мы отсюда выберемся?

– Знаешь, чем гордится Тосса?

Я мотнула головой.

– Тем, что из его тюрьмы никто не сбежал. Мы будем первыми.

Паника подступила к горлу, но я держалась изо всех сил.

– Как? – выдохнула я.

– Был один маг. Он продержался здесь двадцать пять лет, копал тоннель. Но умер, чуть-чуть не достигнув цели.

Мадс завел меня в камеру, закрыл за собой тяжелую металлическую дверь. Даже с учетом света лампы на душе делалось жутко.

– Теперь эту камеру не используют, а тоннель оставили так… достопримечательностью для охраны и палачей. «Вот неудачник… ха-ха…» – передразнил Мадс неизвестного мне надзирателя.

Он снял мантию и принялся колдовать над замком.

– Хороших новостей две. Первая: у меня есть магия, а у того безымянного бедолаги ее отняли. Вторая: эта троллья дверь выдерживает огромную силу, а теперь ее невозможно открыть ключом. Так что придется им поднатужиться и грызть ее пилами да ломами.

– Но есть и плохая новость?

– Есть, – согласился Мадс. – Тоннель недостроен и его придется доделать вот буквально прямо сейчас. Эх, этот план побега был не просто запасным, а запасным для запасного плана.

Отлично. Просто отлично. Если не получится, то мы останемся в темнице навеки.

– Но сама виновата. Если бы сказала, где Бьянка, я бы расстарался, вышли бы через парадную дверь.

«А он старается меня подбодрить».

Мы влезли в тоннель, молча двигались вглубь, то и дело задевая локтями склизкие стены.

Наклон был разным, мы лезли то вверх, то вниз. Потом тоннель стал уже, дышать становилась все труднее.

А мы все шли и шли. За двадцать пять лет можно было прорыть очень длинный подземный ход.

Мадс остановился.

– Пришли. Держи фонарь. И готовься, будет громко.

Он замолчал и сосредоточился.

Его руки начали медленно двигаться, как будто поглаживали воздух. Чернокнижник собирал силы.

Двадцать пять лет. Я здесь всего ничего, а уже хочется выть. И у нас