Он искривляет губы в холодной усмешке.

– Я никогда не проигрываю.

И вот с головокружительной скоростью нас с Джорджией выкидывают на крыльцо перед дверью. Дом снова выглядит старым и полуразрушенным; ветер с реки кажется еще холоднее, и где-то вдалеке над нами потешается ворон. Ну мы хотя бы стоим на крыльце, целые и невредимые.

– Говнюк, – зло цедит Джорджия.

Но этот говнюк нам нужен. Я вздыхаю. Два-ноль. Но это еще не страйк-аут.

– Эмерсон, ты думаешь бейсбольными терминами. Это не здорово.

– Есть такое, – соглашаюсь я. Нахмурившись, я смотрю на солнце: оно поднялось выше, чем я предполагала. Я смотрю на часы. – Как мы могли провести там целый час? Мне надо быть в магазине через пять минут. Придется перемещаться.

– Я с тобой! – слишком уж радостно говорит Джорджия.

– Я в порядке. Взбешена немного, но я в порядке. Правда.

Джорджия прижимается ко мне.

– Не принимай его отказ на свой счет. Мы знали, что Фроста трудно будет уговорить.

Наверное, это так, да и я не принимаю его отказ на свой счет. Он не Ребекка. Просто нам надо победить.

– Мы что-нибудь придумаем.

– Давай встретимся за ланчем, – улыбается Джорджия. – Я буду в музее, займусь исследованиями.

Она исчезает. Я спускаюсь с крыльца и делаю глубокий вдох. Здесь хорошо. Тихо. И весь Сант-Киприан и реки как на ладони. Я вижу все, что так мне дорого, и будто любуюсь пейзажем на картине.

Я оборачиваюсь на особняк. Что бы ни говорил Николас Фрост, ему не все равно. Я точно знаю, ему должно быть не все равно. Если бы это было не так, я бы здесь не стояла.

«Он чего-то ждет», – говорит отчетливый голос у меня в голове. И я знаю, что голос прав. Знать бы, чего именно.

Я делаю мысленную пометку, чтобы позже внести этот вопрос в ежедневник – надо узнать, чего могут ждать бессмертные в таких случаях. Не буду лукавить: ведьмы лучше, чем искусственный интеллект, справляются со своими задачами, и по сравнению с нами он кажется устаревшим, как кассетник восьмидесятых годов.

Я сосредотачиваюсь на образе своего книжного. Готовлюсь к полету и уже почти оказываюсь в воздухе… Но что-то тяжелое и темное прибивает меня к земле.

Что за черт! С жутким стуком, словно все кости у меня ломаются, я шлепаюсь на землю прямо на краю холма и качусь вниз.

Прямо передо мной возникает Скип. Он уже не притворяется простым человеком. Глаза у него красные, как у адлетов. И выглядит он примерно как они. Демон. Монстр.

Я осторожно поднимаюсь на ноги. Он сшиб меня в полете. Прибил к земле. У меня сводит живот, и все внутри холодеет. Он знает, кто я на самом деле. Хуже того: он знает, что я все помню.

Он кривит губы в мерзкой ухмылке и направляется ко мне. А в его маленьких красных глазках я вижу не только злобу, но и ненависть. Ярость.

– Ведьма! – кипит он.

Не отводя от него взгляд, я краем глаза оцениваю окружающую обстановку. Город скрыт за холмом. Здесь никого нет – это раннее утро рабочего дня. Только Скип и я. Никто нас не увидит. Ну хоть так.

– Ты уже знаешь, что я ведьма, – бросаю я. – Воин, если уж на то пошло. А ты, Скип, пустое место.

Я сосредотачиваюсь на жаре внутри, на своей энергии. На убеждении, что я намного сильнее этого жалкого подобия мужчины. Я стреляю в него зарядом силы, чтобы он наконец остановился. Но моя сила не сбивает его с ног. Он тянет руку к земле.

– Все думали, что ты – самая большая угроза. Эмерсон то, Эмерсон сё. – Нечто черное, маслянистое и жуткое вытягивается из земли к его ладони. Черная магия. – Но они не знали, на что способен я. Ты узнаешь первой, а потом и они.

– Обмен крови на черную магию не сделал тебя сильнее, Скип, – усмехаюсь я. Должна признать, приятно больше не притворяться и быть собой. – Если что, он сделал тебя слабаком.

Его смех производит жуткое впечатление, особенно в совокупности с красными глазами и черной грязью.

– Посмотрим. – Он стреляет в меня черной грязью, которую сжимал пальцами. Я вытягиваю руки, чтобы ее блокировать, и грязь шипит, встретившись с моей светлой силой.

Меня не учили быть Воином. Даже сейчас, когда я помню все уроки магии, у меня нет ни подходящих заклинаний, ни жестов, чтобы отбиваться. Только инстинкты. Только то, что у меня внутри. Но и этого достаточно. Я уверена.

Я сосредотачиваюсь на своей силе. И стреляю в Скипа так же, как в адлетов. И думаю: остановись.

Я не хочу, чтобы Скип погиб. Он должен заплатить за содеянное. Пусть его осудят его же соратники.

Он падает на спину, но тут же встает на ноги. Небеса темнеют, и вдали гремит гром. Он создал стену – какой-то барьер вокруг нас. Неужели он думает, что я попытаюсь сбежать? Он меня плохо знает.

И все же я понимаю, что не должна бороться в одиночку. Я чувствую, что могла бы, без проблем, но никто мое мнение не разделит. Никто меня не похвалит за одиночный бой. Сколько раз я буду наступать на одни и те же грабли? Я зову друзей. Намеренно и громко.

– Мои друзья идут, – сообщаю я Скипу. – Жаль, что у тебя их нет. По-моему, в младших классах я говорила, что тебе надо над собой поработать. Сейчас уже поздно.

– Хочешь, чтобы твои друзья погибли? – Он мерзко смеется. – Могу это организовать. Но для начала им надо преодолеть созданный мной барьер.

Я улыбаюсь, глядя на него.

– Тогда я подожду, к чему зря бороться. Мне нужна аудитория, пусть увидят, как я тебя размажу.

Быстрым движением я стреляю в него своей силой. И попадаю в самую точку. Он подпрыгивает в воздух, переворачивается и со стуком падает на землю.

Я должна вести себя как взрослая женщина. Как Воин. Но я не могу не признать, что видеть, как твой противник падает, это офигенно. Охренительно.

Я хотела дать Скипу в морду с тех пор, как он соврал про родство с Джесси Джеймсом в классе мисс Тимпкин. А желания имеют свойство сбываться.

И все же он встает на ноги и… улыбается. Широкой жуткой улыбкой. К тому же у него изо рта идет кровь. Мне кажется, не по моей вине. Наверняка это из-за черной магии.

Я пытаюсь выстрелить в него снова, но он блокирует меня собственным выстрелом. И снова тянется