Шрифт:
Закладка:
— То есть, — чётко заговорил русобородый молодой мужчина с красивыми печальными глазами, — любовь не к… одной женщине — тоже искажение Моргота? Это то, о чём пишут в книгах?! Это тьма и зло, ведущая к гибели мира?!
— Конечно, — кивнул Рингаро, — безусловно, мой друг. Это одно из звеньев проклятой цепи.
Лицо смертного выразило искренний ужас.
— Эсуил, — посланник поднялся, оставив на столе дюжину свитков разного размера, — я сказал всё, что хотел. Здесь важные записи для ваших знахарей на случай, если тоже возникнет повальная хворь. Но главное — учите Фирьяр чистоте. Наши лекари придумали травяные настои, которыми можно мыться для профилактики кожных болезней. Вы знали, что атани плесневеют?
Тьелпе, едва слышно выругавшись, вылетел за дверь. Проводив принца взглядом, Рингаро просиял, попытался сдержать смех, но не смог и в голос расхохотался.
— Меня зовут Чшик, — вдруг признался бродяга, — потому что я часто просил не мешать мне читать или рисовать. И я искаженец, за это меня и выгнали из дома.
— Господа эльфы! — Беор вскочил, встал перед новым знакомым. — Он не орк! Можно его пощадить?
Рингаро задержался в дверях, переглянулся с Эсуилом.
— Он будет отвечать жизнью за любого заболевшего по его вине, — строго сказала эльфийка, изучая свитки. — Если хотя бы один захворает…
— Нет! Клянусь! — Чшик упал на колени. — Никто из-за меня не пострадает!
— Прекрасно, — кивнул гонец. — А мне пора. Будьте здоровы.
Беор молча указал собратьям на дверь, давая понять, чтобы отвели нового знакомого в какой-нибудь дом, а сам снова сел на скамью и заулыбался.
— Знаешь, господин Ном, — глаза мужчины горели счастьем, — я давно хотел сказать спасибо, но не мог объяснить, за что. Но теперь я прочитал стихи из книги Квеннара и понял! Спасибо вам, Народ Звёзд, за то, что научили словам. Зная их много, я даже чувствовать стал иначе. И это прекрасно!
Жена Эсуила зарумянилась, сам караульный с улыбкой кивнул и подозвал смертного, приглашая за стол, чтобы вместе с ним читать присланные из Барад Эйтель свитки. Осознавать, что усилия не напрасны, было неописуемо приятно!
***
Закутанная в шерстяной плащ тень выскользнула из небольшого, слабо освещённого дома во тьму и мороз. Блёкло блеснула сталь кухонного ножа. От низкого крыльца потянулась быстро стираемая снегопадом цепочка следов, пересекая дорогу, уходя к пролеску. Тень затерялась среди лабиринта стволов, остановилась.
Дрожащие покрасневшие от холода пальцы неловко распахнули полы верхней одежды, с трудом спустили штаны, рука оттянула съёжившуюся плоть, и металл с размаха рубанул по беззащитному телу. На снег хлынула кровь, мужчина попытался сдержать крик, чтобы никто не узнал о его действиях, но не смог — боль оказалась сильнее, чем несчастный искаженец представлял, прикладывание снега не помогло. До хрипа завыв, мужчина упал на колени, дрожа и истекая кровью среди вновь разыгравшейся метели.
Чёрно-белая ночь стала красной.
Верный предатель
Метель снова стихла, однако из окна «крепости» был хорошо виден новый, приближающийся в первых лучах рассвета шквал. Тьелпе отвернулся от восходящего солнца к горящим на столе свечам. Почему-то это выглядело символичным, особенно то, что тесноватый уют полутёмной чужой комнаты сейчас казался милее неба над головой или узорчатых потолков роскошных химладских покоев. Главное, чтобы смертные не приходили с их неприятными запахами, режущими слух речами и отвратительными проблемами. Куруфинвион чувствовал, что думать так неправильно, но не мог совладать со своими эмоциями. Надоели вечные чужие жалобы!
Дуилино зачем-то взялся за книги, наскоро написанные эльфами для смертных. Похоже, его забавляли краткие изложения истории Арды, упрошённые, урезанные песни и стихи, яркие, похожие на пьяные наброски, картинки.
— Смотри, принц, — смеясь, начал рыться в дальних ящиках Нолдо, — чем больше среди текста иллюстраций, тем потрёпаннее страницы и обложка. А листы с рисунками сильнее засалены и помяты, нежели описания. Фирьяр очень любят разглядывать изображения, а читать — не слишком. И это понял не только я. Видишь, — Дуилино достал очень потрёпанную книгу, — наш общий знакомый Орикон сделал историю полностью из рисунков, лишь подписав фразы героев и краткие пояснения прямо на изображениях. Его творение пользуется потрясающей популярностью! И знаешь, принц, что особенно примечательно: чем книга любимее смертными, тем она грязнее и потрёпаннее.
— Поэтому я и хочу держаться от них подальше, — скривился Тьелпе. — Мне совершенно не доставляет радости забота о слабых, больных и глупых. Я понимаю, чем это может нравиться другим, но у меня вызывает только отторжение.
Друг молча согласился и продолжил изучать полки. Он долго никак не комментировал увиденное, однако в конце концов не выдержал.
— Смотри, принц, — в руках Нолдо оказалась открытая книга с описанием пробуждения эльфов на берегу озера Куивиэнэн, — данный исторический текст ценен для смертных только одной страницей, судя по её состоянию в сравнении с остальными листами.
— Картинка, — догадался Куруфинвион.
— Не просто картинка! — Дуилино уже смеялся. — Здесь изображены обнажённые эльфийки! Одну из них ты даже хорошо знаешь лично. А теперь посмотри, что стало с рисунком.
Тьелпе не хотел этого знать, однако зачем-то взглянул: страница была сморщенная, словно её брали мокрыми руками, верхний уголок оказался замят, а тела дев, наиболее детальные и привлекательные, — замазаны углём.
— Я не хочу думать, почему они так делают, — химладский принц с отвращением хлопнул по столу, устремил взгляд на догорающие свечи. — Зачем вообще Финдарато их притащил из леса?!
— Не приручим мы, — спокойно напомнил Дуилино, убирая испорченную книгу и доставая совсем нетронутую, — это сделает Моргот, и его армия станет ещё многочисленнее. Как ты думаешь, почему этот сборник историй никто не смотрит?
— Нет картинок, — скривился Тьелпе.
— Полагаю, ты прав, принц. Пожалуй, тоже не стану открывать этот скучный талмуд.
Не оценив юмор, сын Куруфинвэ-младшего что-то беззвучно произнёс.
На доносившиеся с улицы голоса поселенцев уже давно никто не обращал внимания, даже Тьелпе, но вдруг один звучный выкрик среди общего шума заставил вздрогнуть: до этого момента казалось, будто предстоящий разговор с предателем обдуман и больше не вызывает эмоций, ни плохих, ни хороших, но теперь, когда Элендил сам пришёл на встречу, о которой даже не знал, а не остался где-то далеко
