даже находиться рядом с чем-то прекрасным, потому что посмел посягнуть на нечто священное, поэтому свернул к промёрзшему, похоже, до дна притоку, где после нескольких дней относительно неплохой погоды снова настигла метель.

— Эй! — окликнул кто-то из «белой мерцающей мглы», как называли пургу летописцы в текстах про переход через Вздыбленный Лёд. — Эй! Бродяга!

Мужчина не поверил своим ушам. Неужели кто-то поможет?

— Ты заблудился что ли? Ты чей? Откуда?

Боясь сказать что-то не то, скиталец кивнул, неловко стряхнув со светло-русой бороды, бровей и ресниц налипший снег.

— Не учёный, ясно, — снисходительно проговорил окликнувший, обернувшись на кого-то во мгле. — Но хоть не орк.

— Нет! — испугался бродяга. — Я грамотный! Не бросайте меня! Со мной беда случилась.

— Это и так понятно, — беззлобно отозвались сквозь снег. — Пойдём с нами. Ты на земле Беорингов. Отогреешься, поешь, а там решим, что дальше делать.

— Могу я не рассказывать о себе? — робко спросил скиталец.

— Преступник, что ли? — напряжённо поинтересовался неожиданный помощник. — Тебе придётся рассказать.

Беоринги сразу вспомнили, чему их учили эльфы — охранять подходы к тайному городу. Окружив путника, люди стали шарить под его одеждой, ища оружие, отобрали охотничьи ножи, сеть, перерыли небольшой мешок, носимый за спиной.

— Глава разберётся, — сказал своим, видимо, старший среди отряда. — Пойдём, пока нас совсем не замело.

Путник, уже не зная, бояться или радоваться, покорно последовал за спасителями, а, приглядываясь к новым знакомым, заметил, что лишь двое из них хорошо владеют речью, остальные в основном кивают, отвечают односложно или мычат. Видимо, здесь тоже не всем нравится читать.

***

Эсуил озадаченно посмотрел на гонца. Барад Эйтель? Стрела, защищающая серебристый поток на фиолетовом флаге? Что же столь неотложное привело этого Нолдо среди зимы в не самые дружественные земли? Вряд ли вопросы торговли и оценки ресурсов, хотя, кто знает, насколько сложным стало положение верховного нолдорана стараниями четвёртого Феанариона.

— Меня зовут Рингаро, — представился посланник, демонстративно сбросив капюшон слишком лёгкого плаща, показывая, будто мороз ему безразличен. Конечно, что прошедшему Хэлкараксэ какая-то зима? Это юнец Эсуил, родившийся в Эндорэ, согретый лучиками Ариэн, продрог и спрятался в домик с огоньком в печечке, а Нолдор Второго Дома стойкие! — Срочные вести из Хитлума.

Супруга Эсуила принесла в кухню, порой служившую и переговорной, и библиотекой, бумаги и чернила, тем самым давая понять, что подданные верховного нолдорана здесь не самые желанные гости и должны уезжать, спешно закончив дела и, так и быть, перекусив. Прошедшим Хэлкараксэ ведь нипочём непогода.

Ничуть не смутившись, Рингаро сел за стол, достал из сумки свою еду и вино, свои принадлежности для письма.

— В Сосновом Королевстве меня тоже встретили крайне любезно, — всё же высказался посланник, — однако, узнав, что меня привело, поблагодарили.

Услышав из комнаты знакомый голос, Тьелпе вышел поздороваться с эльфом, к которому испытывал чувства, схожие с теми, что были к Элендилу: вроде бы и понимание, но и невозможность простить.

Рингаро крайне вежливо и сдержанно поздоровался с сыном бывшего друга и снова перевёл взгляд на Эсуила:

— В Барад Эйтель случилась неприятная история, и было принято решение срочно предупредить всех, у кого на попечении атани.

С улицы, перекрикивая шум ветра, донеслись просьбы впустить в крепость по срочному делу.

— Крепость? — изумлённо переспросил Рингаро.

— Дворец, — гордо пояснил Эсуил.

— Впусти их, — посерьёзнел посланник. — Вроде бы говорить способны, значит, пусть послушают. Если что-то не поймут, потом объясните так, чтобы каждый смог осознать, что от них требуется.

Тьелпе проводил взглядом верного короля Финдарато, отправившегося встречать визитёров, прислушался к донёсшимся снизу голосам. Да, Фирьяр, наверное, считают, что прекрасно изъясняются на эльфийском наречии. Что ж, нет смысла их расстраивать — может, научатся ещё. Шаги стали приближаться, однако несколько раньше самих смертных в кухню влетел специфический запах.

— Господа эльфы! — смотря преданно и восхищённо, поклонился вошедший первым молодой мужчина: темноволосый, невысокий, с блестящими любопытными глазами. — Мои братья встретили одиночку на берегу! Он не похож на врага, но ничего о себе не говорит, хоть и умеет. Его привели ко мне, чтобы я решил, как поступить, но я не знаю. Хочу посоветоваться с номами.

Двое вошедших следом собратьев подтолкнули вперёд третьего. Рингаро сразу по глазам понял, кто обучен грамоте, а кто нет. Как ни странно, тот, кого в чём-то подозревали, выглядел начитаннее всех остальных, вместе взятых. Поэтому его и не любят что ли?

— Сначала послушайте меня, — перебил попытавшегося начать говорить Эсуила посланник. — В Барад Эйтель, великой твердыне на севере, сияющие шпили на белокаменных башнях которой устремляются в небеса, — эльф хитро взглянул на недовольно пшикнувшую супругу хозяина «дворца» и восхитившихся смертных, — произошла страшная трагедия, невиданная и неслыханная никогда ранее! И виной тому стали, увы, Младшие Дети Творца. Да-да, речь веду я о вашем племени, атани.

— Это Беор — глава селения, — пояснил Эсуил, садясь за стол, указав всем четверым смертным на свободную скамью, — и его соплеменники.

— Рад знакомству, Беор, — печально вздохнул гонец, — я — Рингаро, великий ювелир и исследователь Сумеречных Земель. На моём счету сотни тысяч открытий! — видя, что Фирьяр не до конца понимают сказанное, но уже заранее всему восхищённо верят, эльф еле сдержал смех. — И мне, столь великому аманэльда, пришлось бросать любимую работу и мчаться сквозь снежные заносы, страдая от холода и голода, чтобы сообщить о страшной беде, постигшей всех нас из-за глупости твоих сородичей.

Смертные, все как один, побледнели, занервничали. Довольный произведённым эффектом Нолдо стал говорить совсем печальным голосом:

— Молви мне, младший брат, сколько должно быть жён у мужа?

Беор, как и многие другие, мечтавший о сотне эльфиек в своей постели после победы над Морготом, покраснел, опустил глаза.

— Я так и знал, — покачал головой Рингаро, жена Эсуила, не сдержав улыбку, отвернулась к окну, — Моргот исказил каждого из вас, заставив желать двух, трёх, четырёх женщин! А что потом? Потом начинаются желания совсем уж непонятные нормальному разуму! Женщины надоедают, и мужчина ложится в постель другого мужчины! А потом случается страшное! После такого соития оба искаженца заболевают, но продолжают неистово сношаться с множеством женщин, а те, в свою очередь, заражаясь, передают болезнь своим полюбовничкам, рожают детей, уже поражённых мерзкой хворью! Это страшный недуг, братья! От него тело гниёт заживо, и боль невыносима! От такой беды нет лекарства, поэтому единственный шанс выжить — хранить верность своей единственной женщине! Единственной! Женщине!

Слушая