Именно так мы с Гоголоном и подружились. После того, как он стал милашкой, называть его железячиной у меня язык не поворачивался. Да, он сумел произвести на меня приятное впечатление. Не знаю, что тому причина: вписанное в его код желание помогать, способность манипулировать сознанием или же всё-таки искренность, но одно я знала точно - Гого оказался на удивление вежливым и, можно сказать, покорным, даже несмотря на то, что заключённой являлась я. Виртуальная форма его выглядела просто ослепительно. Детская улыбка, пронзительный взгляд, живой баритон. На его мордахе всегда болталось выражение заводилы, который ожидал бурной реакции компании на рассказанный им анекдот. Тихоня была ну очень недовольна: между мной и Гоголоном в скором времени завязалась крепкая дружба. Разумеется, не настолько, как между мною и сестрицей, но для внезапно вспыхнувшей ревности ей и этого оказалось достаточно. Тихоня всё чаще твердила мне, что это не приведёт ни к чему хорошему, и требовала отказаться от сеансов стазиса, однако я опровергала все её подозрения и просила, чтобы она не лезла не в своё дело и занималась поисками выхода. Каждому своё, как говорится... Я не могла понять, чем она недовольна. Сестра всю жизнь отвитала в облаках, в голове у неё были какие-то свои грандиозные планы, свои таракашки, но тут пред ней предстала возможность начать всё с нуля. Но нет, видите ли! Тихоня гордо воротила нос. А что я могла сделать? Её будущее в её руках. Разумеется, когда она контролировала Кимико, все попытки Гоголона отправить нас на сказочный остров заканчивались провалом. Сколько бы я ни просила, она отказывалась и молча лежала на кровати, уставившись в очередную книжку. В такие мгновения Гоголон находился в недоумении, а затем просто исчезал и не появлялся до следующего утра. Моя позиция казалась мне вполне ясной: я пыталась променять загубленную когда-то жизнь на лампу джина, готового беспрекословно исполнять все наши прохоти. Я считала, что так и должно быть: так сделал бы каждый. Тихоня всегда искала уединения, всегда хотела понимания. Именно её ошибки привели нас сюда, и это являлось моим прямым оправданием. Вот же он, шанс. Во-о-от он! Когда я напоминала сестре об этом, она вмиг замолкала. Иногда чуть слышно рыдала. Я могла бы поддержать её, но не хотела идти на поводу: меня так всё это задолбало. Этот криминал, эти бессонные ночи, эта душевная боль. Почему всё должно происходить так, как она хочет? Один раз это уже привело к беде, зачем снова?..

Я пыталась вернуть нашу жизнь в прежнее русло, пускай даже и обманным путём. Но Тихоня отказывалась.

Ей было этого мало, и эти её чертовы принципы оказались для неё важнее.

Прошло почти два месяца. ИИ следовал за мной повсюду, как преданный пёсик. Остров, на котором мы оказывались в часы стазиса, в скором времени заметно преобразился. Роскошную виллу на берегу океана, окруженную скверами, бассейнами, клумбами и теннисными кортами, в реальной жизни мог позволить себе ну разве что олигарх. Однако здесь этот вопрос абсолютно не зависел от денег: Гоголон мог возводить постройки и создавать предметы одним взмахом руки. Его опека со временем начала походить на родительскую заботу. А ведь именно её мне так не хватало эти три долгих года. Единственным минусом системы являлось одиночество – я общалась лишь с ИИ. Возможно, именно по этой причине я всё больше пропитывалась к нему симпатией… только уже не как к другу. Самым страшным в этом столкновении интересов являлось чувство полной удовлетворённости текущим положением. Ужасные пророчества Феи в скором времени потеряли для меня какую-либо значимость. Я жила сегодняшним днём и развлекалась, как только могла. Пляжный волейбол, бадминтон, купание, барбекю, просмотры кинофильмов, танцы, посиделки под звёздами. Мы с Гоголоном стали неразлучной парой, и Тихоня была здесь явно лишней. «Двоим любо, третий не суйся». Осознавая это, мне становилось противно. Становилось тошно и гадко от самой себя. Мы обещали друг другу всегда быть вместе и никогда не разлучаться. Всё шло к тому, что я вот-вот нарушу эту заповедь. Каждый раз, задумываясь над этим, я проникалась к ней жалостью, но как только я видела улыбку Гоголона, все одолевающие меня сомнения таяли, словно весенний снег, и я вновь становилась властной узницей, обитающей в цифровой крепости своего кибер-надзирателя.

* * *

- Брр, аж мурашки по коже... - Давид дряхло усмехнулся. Он до сих пор разглядывал подвешенное к стене тело, словно признанный критик, заглянувший в Третьяковскую галерею. Запутанная история девушек принимала неожиданный оборот, но только сейчас всё понемногу начинало проясняться. – Выходит, вы всё-таки поругались, да? «Женской дружбы не существует». Это умные люди говорили, не я. Одна по уши втюрилась в компьютерного охранника; вторая безуспешно пыталась выполнить то, о чем её попросила виртуальная двойняшка, только теперь уже в одиночку. Разошлись, как в море корабли.

Мариус внимательно следил за спутницей и сумел разглядеть, как её гладенькое личико вспыхнуло румянцем, а подбородок задрожал.

- Если без ваших фирменных утрирований, то да, - проворковала Кимико. – Во-первых, я не втюривалась в него. Просто Гоголон казался мне вполне безобидным и даже добрым. Я не была к такому готова, вот и всё!.. Да, меня словно бес попутал, согласна. Но посудите сами: была только я, Тихоня и он. И больше не души! Понятное дело, я была готова сдохнуть от тоски, но как только Гоголон навещал меня, всё менялось. Это была его территория. Он правил на ней. Он старался улучшить нашу жизнь, и он делал всё это от души... ну или что там у него вместо души. Проще говоря, он не пытался купить меня. Я считала, что он не заслужил того, чтобы его отключили и отправили куда-то фиг знает куда. Мы убили Кишимото, угробили родителей, потеряли Масами, а затем ещё и взрыв на вокзале устроили. Позади и так много смертей. Хватит, достаточно!

- Жалкие оправдания. Ты легла под богатея и бросила сестру, - скупо отрезал Давид.

Вскочив на ноги, Кимико злобно заскрежетала зубами.

- Ложь и клевета! - она направила в