— Вы поймите, наша главная цель — показать, что мы готовы бросить все свои силы на победу над Гитлером. Встречать ее средневековыми церемониями в нашем случае совсем ни к чему — это может создать о нас ложное впечатление.

Мэрион не без восторга подметила, что в его рассуждениях есть своя логика.

— Все-то вы предвидите!

— Это моя работа, — отозвался он, заглянув ей в глаза.

Мэрион потупилась. Вот уже дважды она попадалась на его удочку, но больше не собиралась этого допускать.

— В этом смысле наши задачи похожи, — неожиданно добавил он. — Вот только никто ведь не понимает.

— Не понимает чего? — спросила она, тщетно пытаясь не смотреть ему в глаза, в которых так и полыхал черный огонь.

— Нашей с вами значимости.

— Нашей с вами? — Мэрион сглотнула.

— Никто не подозревает, как сильно мы нужны королю и королеве, никто со стороны и не догадывается, каково это на самом деле. Порой это непросто, ответственность никогда не ослабевает, наш труд требует полной самоотдачи. И лишь мы двое знаем правду.

Она опустила глаза, обдумывая его слова, с которыми невозможно было не согласиться. Томми был прав. Никто не понимал, каково это. Ни Айви, ни Питер, пожалуй, даже и король с королевой — и те не понимали до конца. Принцессы, пожалуй, тоже, но даже если так, им это простительно в столь юном возрасте. Все равно она старается только ради них.

— Может, присядем? — мягким тоном предложил он.

Они отыскали в саду, у согретой солнцем каменной стены, скамейку. Вокруг вился нежный аромат поздних роз, а впереди открывался вид на изумрудные луга Беркшира.

— Какая красота… — проговорил Томми, хотя смотрел вовсе не на пейзаж, а на Мэрион.

Их глаза встретились. Мир вокруг в один момент затих и остановил свой бег.

«Никто со стороны и не догадывается. И лишь мы двое знаем правду»… Он склонился к Мэрион, порывисто дыша. Она ощутила терпкий запах его одеколона и почувствовала, что он хочет ее поцеловать. Наконец-то.

Мэрион закрыла глаза. Но ничего не произошло. Она почувствовала, как он отстранился. Томми сел поудобнее и прочистил горло.

— Я такую интересную книгу сейчас читаю, — как ни в чем не бывало поведал он. — Собрание писем Понсонби, бывшего личного секретаря королевы Виктории.

Мэрион уставилась на изумрудный пейзаж, слушая его лишь вполуха. Лицо у нее горело. Неужели она снова все выдумала?

— Королева Мария очень возражала против публикации сборника. И все же, если бы представители королевского «закулисья» не оставили нам никаких письменных свидетельств, история лишилась бы самых содержательных документов эпохи! В толк не возьму, как можно сохранить историю в веках, если ничего не записывать.

Глава пятьдесят третья

— Помнится, как-то раз, во время поездки по Австралии, некая восторженная дама неподалеку от Мельбурна пыталась пожать мне руку, — поведала королева, за которой уже давно водилась слава непревзойденной рассказчицы. — Но промахнулась и схватила букет!

Первая леди Америки, восседавшая в кресле, обитом зеленой парчой, посреди роскошной гостиной Виндзорского замка, украшенной позолотой и портретами старых мастеров, затряслась от хохота. В руках она держала главный символ Англии — чашку с чаем.

Элеонора Рузвельт разительно отличалась от предыдущей представительницы американского народа, с которой довелось познакомиться британскому двору. Если Уоллис была худенькой, как спичка, то Элеонора — рослой и пышнотелой, и вовсе не стремилась к внешнему лоску. Напротив, она казалась довольно помятой. И все же она излучала надежду, тогда как ее предшественница внушала предчувствие надвигающейся катастрофы (теперь у Мэрион не осталось в этом никаких сомнений).

В гостиной собралась немногочисленная группка — кроме королевы, тут были еще Маргарет и Лилибет, причем последняя раздала всем круглые пирожные, приготовленные, как она терпеливо разъяснила, из остатков сахара, положенного королевской семье по карточкам. Еще на чаепитии присутствовали секретарь миссис Рузвельт, королевская фрейлина и высокий, стройный брюнет, на которого Мэрион изо всех сил старалась не смотреть.

И все же стоило отдать Ласеллсу должное — со своей работой он справился блестяще. Американская гостья с самого начала увидела Великобританию именно такой, как и рассчитывал Томми, — измученной врагом, но непобежденной. Со станции «Паддингтон» миссис Рузвельт повезли прямиком в Букингемский дворец, где она увидела плотно занавешенные окна и черные метки на каждой ванной. Затем ее повезли в Ист-Энд, улицы которого были засыпаны дымящимися осколками кирпича и битым стеклом, а после уже к собору Святого Павла с пробитым неприятелем куполом.

А потом она вернулась во дворец, где фотографы запечатлели ее на фоне пустых кухонных шкафчиков и где ей предстояло ночевать в королевской спальне, отапливаемой одним-единственным слабеньким электрообогревателем, и подкреплять силы простой пищей, пускай и разложенной на позолоченные тарелки. Чаепитие в Виндзоре было ее последним мероприятием перед возвращением домой.

Королева сидела напротив первой леди на диванчике, обитом зеленым шелком и украшенном золотыми нептунчиками, элегантно скрестив лодыжки. С безупречной прической, в туфлях на высоком каблуке и в изящном голубом платье она являла собой образ безупречно спокойной и радушной хозяйки. Человек незнающий, взглянув на нее, ни за что бы не догадался, что перед ним королева страны, немало пострадавшей в страшной войне, которая пытается добиться расположения властного союзника.

Мэрион почувствовала, как Томми, заерзав на месте, слегка подался вперед, а потом вновь уловила знакомый пряный запах его одеколона, но так и продолжила смотреть прямо перед собой, твердо решив, что на этот раз не выкажет к Ласеллсу ни капли интереса.

— Мне в руки попали кое-какие весьма любопытные сведения, — доверительно прошептал он.

Ее тут же охватил восторженный интерес, который она не сумела спрятать. Как-никак, ежедневно на стол Томми попадали бесчисленные отчеты разведчиков и шпионов со всего света! Неужели он поделится с ней какой-нибудь важной тайной? Она слышала, что сейчас в Египте неспокойно. Из-за этого король последние дни был крайне взволнован и беспокоен, точно кошка на раскаленной черепице или пески Ливийской пустыни, где сейчас находился Монтгомери[81] и вверенная ему Восьмая армия. Мэрион повернулась к Томми. В его глазах плясали задорные огоньки.

— Слышал, вы готовите спектакль… — проговорил он.

— Ах, это! — воскликнула она с негодованием, вновь почувствовав себя обманутой. — Да, все верно. Мы ставим «Золушку».

Эта идея зародилась в бомбоубежище под влиянием пьесы «Сон в летнюю ночь», которую Мэрион с принцессами не раз читали по ролям. Маргарет и Лилибет встретили идею с восторгом, и тогда Мэрион обсудила свою задумку с Питером и Айви. Оба согласились с тем, что лучше способа отвлечь учеников от непростой обстановки не