Шрифт:
Закладка:
– Так, не отвлекаемся! – я снова посмотрела на Маринку. – Стало быть, ты подошла к Лешке и потребовала с него деньги за молчание? Когда это, кстати, случилось?
– Ну, пока полиция всех по очереди допрашивала, улучила момент.
– И что Лешка?
– Испугался. Аж затрясся весь! Что-то начал бормотать про то, что денег нет. Ага, конечно, нашел дуру! Я ему и сказала, что либо он на следующий день мне перечисляет всю сумму, либо я немедленно расскажу следователю про пузырек!
– Интересно, а о какой сумме шла речь? – поинтересовался Павел.
– Миллион! – не без гордости выпалила Маринка.
– Мариша, солнце, на хрена тебе миллион? – простонала я.
– А чего такого? Я на Мальдивы хочу слетать. И вообще, приодеться надо, хожу в каком-то старье. Айфон новый вышел, опять же.
– Мариночка! – в ужасе проговорила Томка. – Ты что, не понимаешь, что шантаж – это преступление? Настоящее преступление! За него в тюрьму сажают!
– За что меня в тюрьму? – Маринка недоуменно захлопала глазами. – Лешка прикончил Андрея, а в тюрьму меня? Так? Я ничего плохого не сделала, ну… почти…
Я внимательно наблюдала за ней. Да она же совсем ребенок еще! Глупый, избалованный ребенок, с ветром в голове и полным отсутствием моральных принципов. Она же действительно не понимает, что такого плохого она сделала. Ну, или понимает, но думает, что это так, небольшой проступок, вроде прогула уроков или тайком выкуренной сигареты.
– Что было дальше? – тем временем спросил Павел. Ему было легче, не мешали эмоции. Маринка была ему совершенно чужим человеком, он, в отличие от нас с Томкой, не помнил, как она ходила пешком под стол и забавно коверкала слова, не выговаривая букву «Р».
Маринка замялась, а у меня внезапно заработал мозг, разворачивая передо мной хронику недавних событий.
– Вобла! – сообщила я. – Дальше было покушение на Воблу. И это тоже Лешка сделал?
– Не знаю, я не видела. Врать не буду! – заявила Маринка. – Вот только когда ты, Ян, мне сказала, что вы с Катькой сначала приняли Воблу за меня, тогда я перепугалась не на шутку. Хотя, не знаю, как можно было эту уродину за меня принять? Вообще ничего общего! Старая, страшная, тощая, и волосы эти нарощенные совершенно другого оттенка!
– Значит, Лешка попытался пристукнуть тебя топором, чтобы не платить тебе миллион, которого у него, к тому же, нет, – пробормотала я.
– Ужас! – вот тут Маринка действительно впала в панику, у нее даже губы затряслись. – Меня! Топором! Вы себе не представляете, что я пережила, когда поняла, что должна была быть на месте Воблы! Он же действительно мог меня убить!
– Дошло, наконец! – мстительно проговорила я. – Что мы тут не в бирюльки играем! А что ты думала, когда влезла во все это и стала требовать от Лешки деньги? Что он тебя по головке погладит? Если ты говоришь правду, то он – убийца! А ты его в угол загнала! Ты вообще хоть немного соображала, что делаешь?
– Ну, подумаешь, денег немного попросила, – капризно заныла Маринка. – Топором-то зачем бить?
– А что, ему надо было тебе почетную грамоту с благодарностью вручить? Марин, я подозревала, что ты дура, но чтоб настолько!
– Яна, не кричи на нее! – заступилась за Маринку Томка. – Бедная девочка, любой бы на ее месте перепугался!
– Бедная девочка? Тома, очнись! Она не бедная девочка, она хитрожопая шантажистка, которой наплевать на то, что погиб ее родственник, да и вообще, на все. Ей, видите ли, новый айфон приперло и на Мальдивы!
Маринка поджала губы, но промолчала.
– Давайте не будем сейчас ругаться, – сказал Павел. – Надо же все выяснить до конца.
– А что тут выяснять? – раздраженно бросила я. – Все предельно понятно. Лешка отравил Андрея непонятно с какого перепуга, но этого, я думаю, Маринка нам не скажет, потому что и сама не знает. Так, Марина?
Марина кивнула.
– Ну а потом она начала Лешку шантажировать, тот попытался ее убить, чтобы не платить денег, перепутал ее с Воблой. А наша шантажистка от страха сбежала к Никите, решив пересидеть там…
– А мне не все понятно, – спокойно сообщил мне Павел. – Что именно Марина решила переждать в доме Никиты? Между покушением на Воблу и ее исчезновением прошли сутки. Если бы она напугалась из-за того покушения, то сбежала бы сразу. А она зачем-то еще целый день ждала, и только потом пропала. Если бы ей просто надо было свалить, она бы просто могла уехать еще первого числа в Москву, вряд ли ей бы кто-то помешал, и отсидеться у каких-нибудь своих знакомых. Значит, первого числа произошло что-то еще! Я прав, Марина?
Марина снова кивнула.
– Там у Никиты коньяк есть неплохой. Давайте выпьем! – как-то жалобно проговорила она. – Пожалуйста…
Павел вопросительно посмотрел на нас с Томкой. Я пожала плечами, наверное, выпить было не самой плохой идеей.
Пока Павел доставал бутылку и рюмки, я попыталась вспомнить первый день после убийства Андрея.
– Точно! Это же тогда ты с Лешкой разговаривала? У себя в комнате? Я книжку искала, и случайно слышала, как ты с кем-то говоришь и угрожаешь все рассказать! – обратилась я к Маринке.
– Ну да. Он сказал, что денег у него нет. Жмот несчастный! – Маринка обиженно выпятила губу. – Вот заплатил бы мне, и все было бы хорошо!
– А он не заплатил. Вот ведь какой нехороший человек, – фыркнула я. – И что же ты решила сделать после того, как поняла, что Мальдивы откладываются? Почему же ты не рассказала нам все?
– Я разозлилась. Нет, ну так бы все хорошо получилось. Я бы получила деньги, никто бы ничего не узнал. А он все испортил!
– Ну и рассказала бы нам все. Отомстила бы ему. Вывела бы убийцу на чистую воду! Что тебя остановило?
– Говорю же, разозлилась я! – и Маринка снова замолчала и засопела.
Павел сел за стол и разлил нам по пятьдесят грамм коньяка.
– Это какой-то кошмар! Я сплю, и сейчас проснусь! – пробормотала Томка. – Лешка – убийца, Маришка – шантажистка. Бедная Катька! За что ей такое?
Я прикрыла глаза, вызывая в памяти недавние события, на кои были так богаты последние дни. Что там было первого числа? Да, вроде бы, больше ничего. Второго уже приехала Светка, и как раз пропала Маринка. А уже потом пошла вся эта котовасия с пузырьком…
Я посмотрела на Павла. Мне показалось, что он думал о том же, о чем и я. Он поймал мой взгляд, кивнул и просто сказал:
– Шмурдяк.
– Господи! Шмурдяк! –
