Шрифт:
Закладка:
– Потому что Лешка – не убийца!
– Я понимаю, Кать, что тебе сложно в это поверить, что такое невозможно принять, но ведь факты…
– Да при чем тут факты? Я точно знаю, что Лешка не подливал яд в тот салат.
– Откуда ты можешь это знать?
– Кому как не мне это знать. Андрея отравил вовсе не Лешка! А я.
Томка, которая в этот момент как раз решила выпить коньяк, поперхнулась и закашлялась, а Маринка несколько истерично захихикала. Даже невозмутимый Павел раскрыл рот.
– Погоди, Кать. Я понимаю, что ты хочешь выгородить мужа. Но мы сейчас тут не шутим! Ты о детях подумала? Ты хочешь взять на себя его вину?
Катька молчала. И это молчание было красноречивее любых слов.
Я почувствовала, что еще чуть-чуть, и я просто взорвусь. Я подскочила и заметалась по дому.
– Нет-нет-нет! Катя, нет! Я никогда в это не поверю! Этого просто не может быть! Это же розыгрыш, да? Ты все это придумала, чтобы посмеяться? Так?
И я в надежде уставилась на дверь, словно и вправду ожидала увидеть там живого Андрея и веселого Лешку, которые с хлопушками вбегут к нам и сообщат, что шутка удалась.
– Да вы что, рехнулись всем семейством? У вас редкая и заразная форма шизофрении? Что происходит? Катя! Не молчи!
– Сядь и успокойся, – Катя прервала свое молчание и подняла на меня глаза, это были глаза глубокой старухи – столько в них было усталости, что я немедленно подчинилась и послушно уселась за стол. – Я знала, что рано или поздно все вылезет наружу. И что мне придется вам все рассказать.
– Ну так рассказывай уже, – буркнула я, подвигая себе рюмку и закуривая.
– Хорошо. Только не перебивайте, это долгая история. Все началось еще осенью, с того несчастного случая, с Володькой.
– Каким Володькой? – спросила Маринка. – С другом твоего мужа из Питера? Который самоубийством жизнь покончил?
– Это был несчастный случай, – твердо сообщила Катька.
– Но следствие же решило, что это – самоубийство! Там даже проблемы были с отпеванием. Я сам был на похоронах, – влез Павел.
– И тем не менее…
– Ты так говоришь, как будто сама там присутствовала, при смерти Володьки, – недоверчиво протянула я.
– Я не присутствовала. Лешка там был. Все произошло при нем. И при Андрее.
– Андрей-то каким боком? Разве они с Володькой были знакомы?
– Ну, можно сказать, что не были. Так, шапочно. Андрей, кстати, был совершенно отвратительным человеком. Не подумайте, это я не оправдываюсь. Просто так оно и было.
– Охотно верю. Если он хоть немного был похож на свою старшую сестричку, незабвенную Эльзу, то хорошим его точно назвать было нельзя.
– Он был игроманом. Играл в покер по-крупному. Иногда выигрывал, но чаще нет.
– Только не говори, что вы с Лешкой платили по его долгам! Это уже слишком!
– Не платили. Иногда подкидывали немного, но чисто из сострадания. Не самые большие суммы. Все-таки родственник. Но, надо сказать, что он постоянно таскался к Лешке и просил деньги. В долг, разумеется. Тем более, что Лешка постоянно торчал в Питере в последнее время… В общем, в тот вечер, когда случилась эта беда с Володькой… они были вместе с Лешкой в офисе… И у них произошла ссора…
Катька с трудом подбирала слова, делая между предложениями мучительные паузы. Потом она внезапно дернулась, словно ее разбудили, резко отправила в рот налитую Павлом рюмку и решительно произнесла:
– Да, к черту, что я тут… Теперь-то уже что, все равно все обо всем узнают… В общем, они были близки…
– Кто были близки? Твой муж и его друг, этот Володька? В смысле, близки? – пролепетала Томка.
– Насколько близки? – почти вместе с Томкой уточнила я.
– Максимально! – Катька жестко посмотрела на меня. – Насколько можно быть близким. Ну, Ян, не тупи, ты же в курсе. Я же слышала все, что ты тут говорила. Да, мой муж – гей!
Томка попыталась что-то сказать, но у нее, кажется, пропал голос, она смотрела на Катьку расширенными от удивления глазами и только открывала рот, как выброшенная на берег рыба. А вот Маринка от шока, наоборот, заговорила каким-то неестественно тонким голоском.
– Что? Что за бред! Что вы тут все несете? Гей? Лешка – гей? Ни за что не поверю! Какой из Лешки гей? Кать, ты же прикалываешься! Как это вообще может быть? У вас же дети есть!
– И что? Одно другому не мешает, как выяснилось, – горько заметила Катя.
– И ты так спокойно об этом говоришь? – продолжала истерить Маринка. – У тебя муж заднеприводный, а ты говоришь это так, как будто ничего не случилось! Лешка – гей? Да нет… это какой-то бред! Так не бывает! Мы же с ним общались так, словно он нормальный, а он оказывается пидорас!
– Заткнись, – прервала я истерику Маринки. – Королева шантажа хренова! Откуда такая гомофобия?
– Ты что, не понимаешь? Лешка! Голубой! Это же позор!
– Марина, – я угрожающе повернулась в ее сторону. – Я тебе сейчас влеплю пощечину, если ты не прекратишь верещать! У меня давно руки чешутся!
Маринка недовольно заткнулась.
– Вот именно такой реакции он и боялся, – задумчиво проговорила Катька. Она вообще была мало похожа на себя, казалось, что вопли Маринки совсем ее не тронули, словно у нее закончились все эмоции.
– Кать, ты давно знаешь об этом? – сочувственно спросила я, еще раз бросив на Маринку злой предупреждающий взгляд.
– Года два уже. Как у них с Володькой началось, так Лешка мне и признался. Он тоже не сразу это понял, оказывается, так бывает. Живет себе человек, семью заводит, детей. И вроде бы все хорошо. Ну а то, что секс с женой – не самое большое удовольствие, ну, мало ли, с темпераментом не повезло, бывает. А потом появился Володька…
– Господи ты боже мой, Катя, как же ты все это пережила! И почему с нами не поделилась?
– А как таким поделишься? – Катька красноречиво посмотрела на свою сестру. – Примерно так и отреагировал бы на такую новость каждый. Ну, почти каждый.
– Ну хорошо. Я понимаю. Ну ладно, он признался, и что? Вы решили делать вид, что все в порядке?
– Ян, а что тут еще можно сделать? Секса у нас и так давно не было, так что особо ничего и не поменялось… Ну да, я, конечно, рыдала. Обидно очень было. Тут даже не совсем ревность. Это очень сложно объяснить. В общем, я вообще стала сомневаться, что я как женщина вообще могу кого-то привлечь. И одно время мне казалось, что
