— Георгий Никифорович, разумеется ничего подобного я не хотел.

— А почему не предупредил?

— Мне не разрешили.

— Не разрешили? Да ты чё? Сегодня предупредить не разрешили, а завтра бабки платить не разрешат? Или как? Как тебе можно запретить предупредить?

— Я про засаду-то не знал!!!

— А я думаю, знал… — пронизывает его взглядом Топор.

— Да что ты говоришь! У нас с Громом никогда такого дерьма не было. Я человек слова, ты сам знаешь.

— Не уверен, — мрачно качает головой Топор. — Не уверен. Но ничего, время покажет, что ты за человек.

* * *

— Сынок, как же так? Как такое возможно? — мать постоянно повторяет эти вопросы. — Это ж такие деньжищи! Как? Откуда?

Ответ она не ждёт и не требует. Обнимает меня, целует, лохматит волосы и смеётся. Мы сидим на кухне, мальчишки бегают по квартире, мать периодически покрикивает на них, но делает это беззлобно, понимает, что после тесной коммуналки им хочется полностью оценить простор нового жилища.

— Мам…

Она тут же откладывает колбасу, которую нарезала, и поворачивается ко мне.

— Добытчик мой! — чмокает в макушку. — А это точно наша теперь квартира?

И этот вопрос уже прозвучал за сегодня не единожды.

— Наша. Точно, наша.

Она облегчённо вздыхает, но уверен, что к этой теме мы ещё вернёмся.

— Ириш, колбаску вот тоже неси! — мать подаёт Иринке тарелку с нарезками, и та скрывается в зале накрывать стол к новоселью. — Такая девушка замечательная, — вздыхает ей вслед. — Присмотрелся бы, сынок. И милая, и хозяйственная, а какие булочки печёт…

Да, булочки — это весомый аргумент, чтобы начать отношения с девушкой.

— Я вот что сказать хотел. Ты упыря этого не пускай сюда, хорошо?

— Какого? — удивлённо поворачивается и тут же спохватывается. — Что ты! Ноги его здесь не будет!

— Адрес ему, главное, не говори. И вот ещё что, — достаю из кармана свёрток, который приготовил заранее. — Здесь деньги. Спрячь получше. В банк не неси, дома спрячь. Так, чтобы никто даже подумать не мог.

— Да, сынок, конечно, — она берёт сверток, разворачивает его, охает и опускается на стул. — Тут же…

— Да, — беру её за руки и закрываю деньги бумагой. — Убери. И на рубли пока не меняй. Сохраняй как можно дольше. Когда-нибудь за эти деньги пацанам по квартире взять сможешь.

— Да где я менять-то буду? Я ведь и не знаю даже, как это делать.

— В «Сбербанке» менять можно, но ты не торопись. Скоро денежная реформа будет, чтобы деньги сохранить, их нужно в валюте держать.

— Реформа?.. — она смотрит рассеянно, всё ещё находясь в шоке. — Ты точно знаешь?

— Абсолютно точно.

Раздаётся звонок в дверь, мать суетливо прячет свёрток под фартук и выбегает в спальню.

— Где тут наши новосёлы? — в квартиру вваливается группа женщин с детьми, они тут же заполняют собой всё помещение, и комнаты уже не кажутся просторными.

Мать садится во главе стола счастливой хозяйкой вечера. Первые три тоста посвящены мне — спас, помог, решил проблемы… После четвёртого выхожу на балкон.

Передо мной зеленью растекается парк. И вся жизнь впереди. Невероятное ощущение восторга и кайф от того, что теперь тебе доступно всё.

— Не помешаю? — в проёме появляется Ирина. Она прикрывает балконную дверь и подходит ко мне.

Она всё такая же милая блондинка, но что-то в ней изменилось, едва заметное, не могу уловить.

На щеках играет лёгкий румянец. Она прикусывает губу, бросает на меня взгляд и тут же отводит его. Кажется, у нас намечается серьёзный разговор.

— Ирин, — начинаю первым. Она слегка вздрагивает и на губах появляется лёгкая улыбка. — Я хотел тебе сказать одну вещь.

— Я тоже тебе хотела что-то сказать… — перебивает она, подходит почти вплотную и кладёт руки на плечи.

Она уже прикасалась ко мне, чмокала и целовала, но сейчас — другое. Чувствую её волнение, оно окатывает меня волной, но я тут же беру себя в руки.

— Давай всё же я начну, — беру её ладони, чуть сжимаю их и, понизив голос, говорю. — Ты мега-крутой друг.

— А-а… — она выдёргивает ладони, складывает руки на груди и отворачивается в полоборота. — Друг, значит…

— Ирин, я уеду скоро. Не знаю, вернусь или нет. Но ты, главное, помни, что…

— Не надо, Ром, — она отмахивается от меня. Голос дрожащий, на глазах наворачиваются слёзы.

Не такое признание она ожидала услышать, но… ничего другого я ей предложить сейчас не могу.

Даю ей время успокоиться и смириться с новым форматом наших отношений. Иринка сдерживает истерику и лишь несколько раз всхлипывает.

Я внимательно наблюдаю за двором, в котором вот-вот должно появиться что-то важное для нас.

— Наконец-то! — довольно хлопаю по перилам и подмигиваю Иринке.

Она непонимающе хлопает глазами.

— Пойдём, — беру её за руку и веду к выходу из квартиры.

Мать выразительно поднимает брови вверх, когда мы проходим мимо, а мальчишки кричат вслед «жених и невеста, тили-тили-тесто». Вот только у нас никакое не тесто, а так, приятельство в лёгкой форме.

По пути подхватываю сумку, которая уже ждёт меня у входной двери. Мы выходим на улицу, я всё ещё сжимаю Иринкину ладошку.

— Вот, — показываю ей на ярко-синюю новенькую «тойоту», за рулём которой сидит Череп. Успел, значит, в салон заскочить до закрытия.

— Что вот? — непонимающе переспрашивает она.

— Машина твоя.

Череп выходит, отдаёт мне ключи, а я протягиваю их Иринке. Она отрицательно качает головой и отстраняется от меня на шаг.

— Моя вот там стоит, — машет в сторону своего жигулёнка.

— Нет, Ирин, с этого момента ты пересаживаешься в эту карету, — вкладываю в её ладонь ключи и слегка подталкиваю к машине.

Мне нравится наблюдать за её реакцией. Недоверие, неприятие, отрицание, неверие, колебания, торг, радость, взрыв эмоций и безумный восторг.

— Как?.. — едва выдыхает она. — Что?..

— Бери-бери! — киваю на тачку. — Считай это моей благодарностью за то, что столько со мной возилась.

Иринка садится в машину, осторожно вставляет ключ в зажигание и заводит её. Нежно