Взгляды пришедших повернулись к герою, которого они привели.

— Миониалиоуэль Три Стрелы!

— Бранд Алмазный Кулак.

— Я хотел бы вызвать тебя на дуэль, Кулак!

Бранд смерил его взглядом, словно размышляя, не проще ли будет выкинуть в окно, как и прочих.

— По поводу?

— Сражение за сердце и любовь нашей светлейшей королевы Оаэлиниииэ!

Бранд посмотрел второй раз, затем на королеву и поднялся.

— Ты победил, Бранд, мое сердце и любовь с тобой! — платье соскользнуло с плеч и живота.

— Навредишь ребенку, — платье вернулось на место.

— Ты беспокоишься за него? — слеза появилась в уголке глаза королевы.

Бранд пожал плечами, взгляд его снова стал отсутствующим.

Сердце Оаэлиниииэ упало.

— В отличие от тебя.

— То есть ты останешься⁈

— Поживу пока.

— Пока что? — вкрадчиво спросила Оаэлиниииэ, размышляя, не скинуть ли снова платье.

Она хотела его, да что там желала до полного беспамятства. Были способы удовлетворения и без вреда ребенку, пускай они и относились к «развратным и грязным». Но именно этого ей сейчас и хотелось, разврата и грязи. Кого-то, кто просто молча подставит плечо, и она сможет побыть слабой, желанной, побыть просто женщиной.

— Пока я не решу, что делать с этой дополнительной силой. Нужна ли она мне.

Бранд посмотрел на правую руку, на отсутствующую там перчатку и взгляд его снова стал отсутствующим, как и в прочие дни.

— Разве бывает слишком много силы? — спросила Оаэлиниииэ, но так и не получила ответа.

Ничего, подумала она, Бранд останется, пока не родится ребенок. Надо только как следует подготовиться, чтобы он точно родился, а там Кулаку и своих захочется.

Пожалуй, это была единственная интрига Светлейшей, которая закончилась такой громкой неудачей.

— Вот так вот Бранд помог тебе, моя королева, родиться, практически стал тебе отцом, — Миониалиоуэль плакал, не стыдясь этого, — а я проиграл ту битву за сердце Светлейшей. Я поддерживал ее, ждал, что она выберет меня своим героем, а она выбрала Бранда. Но я все равно любил ее и до сих пор люблю!

Амалиниииэ чуть встревожилась, но не сообразила вовремя.

— Как вы ее любили? — громко спросила Марена.

— Сильно, очень сильно. Я любил ее добровольно!

Амалиниииэ дернулась, но поняла, что опоздала и прикусила язык, взвыла мысленно «О, владыка Адрофит, за что ты так караешь меня⁈» Марена была эмпатом, она научилась не только принимать, но и усиливать, и Амалиниииэ сама, сама приказала Миониалиоуэлю рассказывать!

Олесса чуть улыбнулась и Амалиниииэ вдруг поняла, что императрица все знала.

Знала, потому что любила Бранда и собрала историю всей его жизни, включая этот эпизод начала любви Кулака и Светлейшей, который потом столько раз воспели и переврали барды. Миониалиоуэль вспоминал и рассказывал, и попутно вспомнил свою любовь к маменьке Амалиниииэ, чтоб ее всю жизнь держали в рабстве гномы!

Вспомнил и Марена раздула эту любовь, победила ею нынешнюю одержимость.

— Стража! — чуть повысила голос Амалиниииэ. — Выпроводите наших гостей из Алавии!

Марена чуть вскинула голову, сделала шаг вперед. Рядом с ней уже стоял какой-то человек неприметной внешности — телохранитель?

— А я говорила, — с легкой печалью в голосе заметила императрица.

— Я не могу ставить личное счастье и спокойствие выше нужд справедливости и возмездия! — отрезала Марена.

— Она… она околдовала меня! — вскричал Три Стрелы и снова заплакал, уронив голову. — Я сам согласился.

Был он так жалок в эту минуту, что Амалиниииэ пнула бы его, но это нарушило бы образ.

— Я обвиняю королеву Амалиниииэ в небрежении долгом королевы и истреблении живых! — громко, звонко воскликнула Марена. — Грознейшая! Услышь меня и даруй справедливость и возмездие!

В воздухе соткался светящийся «молот справедливости», а Амалиниииэ поняла, где ошиблась. Ей нужно было приблизить к себе такого же сильного и равнодушного, как Бранд. Того, кому было плевать на эльфов. Могущественного и способного одним своим присутствием изменять события.

Ей нужно было оставить при себе Минта Вольдорса!

Бог Адрофит услышал ваш призыв и клятву!

Глава 40

Бранд крепко удерживал почти безжизненное, избитое и окровавленное тело культиста. Чуть поодаль Волна и Скрытник удерживали «барьер веры», чтобы он не сообщил своим. Допрос закончился, они получили, что хотели, благо культист оказался уязвим перед тактикой «ошеломи, избивай и дави Харизмой и Волей вразнобой».

— Глыба, — сказал Бранд. — Твой выход.

Огромный каменный голем кивнул, сдвинулся, нанося удар. Не слишком результативно, сказывалась разница уровней и то, что Глыба привыкла бить «по площади». Ролло поймал взгляд Бранда, кивнул и моментально оказался рядом, меч его проткнул жабры культиста.

— Копье из камня! — скомандовал Бранд, и Глыба подчинилась.

Обычный камень сломался бы, конечно, но Тирана все же не была новичком. Рука голема, ее оболочки, крепкой, как и она сама, вытянулась, ударила копьем. В ту рану, что нанес Скрытник, пока она не затянулась. Культист захрипел и все-таки умер, а голем засветился. Ярко, даже сквозь камень, демонстрируя, что Тирана прыгнула через 300-й, за счет все той же разницы в уровнях.

— Тебе следовало бы подтянуть молодежь в уровнях, — сказал Бранд Ролло.

— Да и Громоптах меня давно в команду звал, — отозвался тот задумчиво. — Вольту напоминает.

— Только не пытайся повторить нашу команду, — проворчал Бранд.

А то опять какая-нибудь ерунда выйдет, как с этой легендой про Светлейшую и подражателями «великой любви».

— Даже не буду, — широко улыбнулся Ролло, — где я еще такого сильного ворчуна, как ты, найду?

Бранд усмехнулся в ответ.

— Так, все слышали слова этого культиста, — заявил Ролло, — стало быть путь наш на восток, к глубинам вод у берегов Авиаты.

Глубинники там обычно селились севернее, в гаванях Катаранги, и южнее, уже на берегах Кирфа и Срединного Моря. Скалистые, безжизненные воды Авиаты они обходили стороной и именно там, вдали от берега и королевства Водоворота, в глубине устроились культисты бога темных глубин. Допрошенный ими не знал подробностей сделки с Проклятым, но знал, что главный храм так и остался там, в стороне от кипящих битв.

— Легенда опять меняется, — продолжал Скрытник. — Я подручный того культиста, что мы допросили, вы — моя охрана. Точнее говоря, вы