хозяйку дома, в ужасном бардаке, и ей стало стыдно. Даника не ошибалась: даже в Нор-Хуре сейчас было не так спокойно, и это озлобляло народ. Заметив блеск камней, привыкшие жить впроголодь и опасаться набегов разбойников, немало пьющие красноземельцы могли и рискнуть, чтобы попытаться потом продать безделушки ювелиру. Думать об этом было больно. Не такими Кьяре хотелось бы показать леди Данике Красные земли.

— Вы правы, мы на окраине, тут кого только нет, — признала девушка. — Найдем вам что-нибудь черное, и завтра вы переоденетесь, хорошо?

— Конечно, — легко согласилась Даника, заворачиваясь в ткань.

— Никого! — скомандовала Кьяра. — Скорее!

.

Они выскользнули в узкий переулок с глухими стенами простых глинобитных домов. Другие лавки, конечно, давно закрылись, в окнах свет не горел, на улице было тихо. В это время торговый квартал никто не посещал, ночью работало лишь одно заведение — дом утех — и то оно располагалось ближе к порту. Издалека доносились пьяные возгласы моряков и какой-то шум.

Стояла восхитительно одуряющая жара. Кьяра вдохнула любимый воздух так глубоко, что грудь засаднило. «Дома, — вдруг поняла она. — Дома. Поверить не могу». Дворец, Стратацит — все оказалось столь замечательно далеким! Здесь Кьяра была на месте, дочь степей, знавшая каждый уголок столичных кварталов.

Дом.

Женщины бесшумно скользили по ночным улицам. Кьяра вела рукой по стенам домов, взрывала песок носками сапог, принюхивалась к доносящемуся издалека запаху моря. Мимо изредка проходили запозднившиеся работяги и подвыпившие компании моряков, и тогда девушка прятала лицо: в столице ее знали многие.

— Можно было бы остановиться в четырех гостевых домах, но там меня знают. Тут проблема не вы, вас-то никто не приметит, — объясняла она Данике. — Два находятся в северной части города, а мы в южной. Чувствуете запах водорослей? Ветер дует с моря, Львиный залив совсем рядом. Еще один у самого порта, там шумновато, но зато всегда весело, и все же соваться туда нельзя. А вон там — «Холодная юрта», мой любимый. Его держит очаровательная пара: муж степняк, а жена из Таса. У них всегда полно народу, ведь они дают кров на две ночи даже тем, кто не может платить. Хозяйка Анушех говорит, что это ее способ служения Свету. Я бы хотела вас познакомить, но не сегодня. Она знает меня в лицо, а первые дни я предпочла бы не светиться.

— Вряд ли она жива, — тихо сказала Даника.

— Это почему? — возмутилась Кьяра. — Она совсем местная уже, у нас чужаков не гонят и, я уверена, даже во время войны относятся к ним, как к своим. Если бы всех тассцев и иллианцев признали пар-оольскими подельниками, даже тогда! Собственно, мы воюем с Пар-оолом всю мою жизнь, их моряки регулярно прочесывают прибрежные территории, но к перебравшимся пар-оольцам, которых тут тоже полно, настороженное отношение только поначалу. Вам понравятся красноземельцы, вот увидите! Да, в степях закон силы, но люди дружелюбные и не давят тех, кто на них не похож.

— В Нор-Хуре живет много островитян и выходцев с других континентов? — уточнила Даника, давая дорогу всадникам на сонно бредущих лошадях и заинтересованно поднимая голову к свету.

Здесь же вовсю светили фонари — сферы рыжего магического огня на высоких круглых чашах. Чаши эти уходили сияющей цепочкой к самым докам, и в другую сторону, к дому утех «Пристань Оюнчимэг», и вглубь, к главной площади. Кьяре хотелось провести Данику к центру, где построенный когда-то зачарованный фонтан и сейчас выбрасывал вверх столб света — наверно, не привыкшая к артефактам на улицах женщина очень бы впечатлилась, — но на это была еще масса времени.

— Да, очень, — улыбнулась она Данике, а та почему-то погрустнела. — Нор-Хуре ведь портовый город. Вам не нравятся чужаки?

— Не в этом дело, — отозвалась женщина. — Ты знаешь, как закончилась война?

— Мы победили, — уже без уверенности ответила Кьяра.

— И создали магическую защиту для континента. Никто из чужаков не может ступить на землю Империи и не сможет еще долгие годы, а радчанам не покинуть континент.

— Это звучит жутковато, особенно для моряков, — протянула Кьяра. — Но те, кто уже живет здесь, не особо рвутся обратно.

— Земля должна была избавиться от носителей чужой крови, — просто сказала Даника. — Прости, что несу эту весть и причиняю тебе ею боль. Но как понимаю, это может изменить твои планы.

Кьяра остановилась. Сердце ухнуло куда-то вниз.

— От всех? Всех, кто по крови не радчане? Это значит, что их… как пар-оольцев, да?

Даника кивнула.

— Ясно, — сжала зубы Кьяра. — Ура нашей победе в войне. Чья была идея? Не моего отца, случайно? Он бесился смешению крови.

— Нет. И это была необходимость, уверяю тебя.

— Это сотни людей, — прошептала Кьяра, холодея. — Подождите, а смешанная кровь? У Анушех и Хада есть дети! Вы представляете, сколько здесь полукровок?!

— Кьяра, ты привлекаешь внимание, — заметила Даника. — Я не знаю. Надеюсь, они целы.

— Я злюсь не на вас, — понизила голос Кьяра. — Просто теперь мы идем здесь, и я вижу траурные ленты в окнах. Раньше думала, это дома тех, кто ушел воевать с Пар-оолом. Теперь иначе. Вы представляете, сколько боли принесло это изящное магическое решение?

Даника коротко и строго взглянула на Кьяру, и та устыдилась: эта сильная женщина только что потеряла мужа и так скорбела, что отказалась снимать черное платье даже при побеге из дворца.

— Нам в бордель, — сказала Кьяра, чтобы перевести тему. — Вон туда, где цветок на вывеске.

Она махнула в сторону дома утех.

Лицо Даники вытянулось:

— Точно ли это единственное безопасное для нас место? — вежливо уточнила она.

— Оюнчимэг никогда не говорит, кто у нее был, и там можно носить маски, никто и внимания не обратит. В доме утех безопасно, у них работают лучшие воины, никто не крадет. И потом, кто