Дверь открылась, и вошел Бэла, которому надоело сидеть в засаде:

— В чём дело?

— А ты не видел?

— Ну, увидел принцессу, но не понял, что произошло.

— Твоему наставнику признались в любви. Правда. Ай да Тардеш — ну сразу моряка видно! По девчонке в каждом порту!

— Перестань, Боатенг. Ты же знаешь, что всё не так.

— Да ладно тебе скромничать! Ты что, думаешь, здесь на тебя кто-то донесёт?! Разве так, Бэла?

— Нет-нет-нет, что вы! — встрепенулся воспитуемый.

— Ну вот, и Бэла подтверждает. Так что, давай, дерзай.

— Хватит, в самом деле... До неё-то и дотронуться-то опасно — видел, они жидкое золото пьют?

— А, боишься сгореть в страстных объятиях?

— Ну, всё! Молчать до рассвета! Это приказ. Нужно письменное подтверждение?

И в наступившей тишине драгонарий сам, по-солдатски, разделся, расстелил свою постель, и забылся нервным сном, в котором его нет-нет, да и беспокоил образ огненной принцессы демонов, овевая жаром душных ночей своей планеты...

Боатенг выполнил его приказ буквально — разбудил его молча, и уселся в углу, чистить свой автомат, даже без своих обычных песен.

— Кошмар! — сказал Тардеш, выходя из душевой: — И это у них ещё зима! Какое же пекло будет летом? Что ты молчишь, Боатенг?

— Сам же сказал мне молчать, — прошипел тот, не разжимая зубов.

— Да хватит, тем более уже рассвет. Только про принцесс — ни слова!

— Если сам первый не заговоришь, — и, собрав оружие, улыбнулся крупными белыми зубами.

Тардеш вздохнул, и набрал на видеофоне код флагмана...

Днём, в оговорённый час, он встретился с императором. Коротышка опять хитрил, и что-то скрывал, но, несмотря на все условности, план мобилизации они всё-таки закончили.

— Ну, как вы теперь себя чувствуете, драгонарий-доно, после того, как сделана половина работы?

— Выжатым лимоном, вот как... Вам-то что, я их заберу и груз с плеч долой, а мне их вести придётся. Никогда в жизни не командовал таким количеством народа, честно. А ведь потом ещё всех где-нибудь сводить надо... Вы по-прежнему против, чтобы назначить местом сбора Порог Удачи, товарищ император?

— Да. Я понимаю, что доставляю вам страшные неудобства, господин тейтоку, но для моей страны посылка этой армии — знаменательный политический акт, а не только очередная военная кампания.

— Ладно, я в ваши внутренние дела не лезу, но, однако же, задали вы нам головоломку с этими узкими дорогами к столице! — Тардеш многозначительно постучал пальцем по объёмной карте окрестностей Города Снов, только сегодня присланной с флагмана: — Вы уверенны, что справитесь с графиком снабжения? Как бы не пришлось голодать горожанам.

— Слово императора. И не беспокойтесь о жителях, драгонарий-доно. В столице заранее заготовлен осадный запас продовольствия — на три года.

— Если городу придётся кормить ещё и армию, всё истает в три недели. Впрочем, скорее всего, за три недели мы и закончим. Но всё-таки, товарищ микадо, будьте особо внимательны с поставками для лагерей.

— Ещё раз уверяю: можете всецело на нас положиться, Тардеш-доно.

— Мне ничего другого не остаётся. Что-то ещё, Ваше Величество?

— Да... Позвольте к вам обратиться с личной просьбой непристойного характера?

Драгонарий почему-то покраснел. Да, Партия предупреждала о варварской нравственности в монархических мирах. И почему так вспомнилась вчерашняя принцесса?

— Пожалуйста. В чём дело?

— Понимаете... скоро прибудут две дивизии самураев из отдалённого места. Можно будет их отправить в первой волне?

— Когда? — быстро спросил призрак, разворачивая свои бумаги.

— Должны уже сегодня к утру быть, но, из-за нелётной погоды, скорей всего задержатся до завтрашнего вечера.

— Семьсот двадцать восьмая сводная и 1284-я кавалерийская? Ополчение города Нагадо? Не понимаю, что здесь неприятного — они даже в графике записаны в первую очередь...

— Ну не совсем в этом дело, понимаете. У меня очень странная для вас просьба, господин полководец: вы можете устроить так, чтобы ни один солдат из этих дивизий не вернулся?

— Не понял.

— «Ополчение Нагадо», если его так можно назвать, является личной армией одного из моих вассалов. Очень строптивого вассала. И я хочу немного подрезать ему крылышки.

Тардеш, мрачнея, быстро складывал бумаги и карты:

— Нет. Ничего не могу обещать.

— Ничего?

— Понимаете, у нас военачальник несёт ответственность своею головой за жизни доверенных ему солдат. И если я, за просто так, потеряю целых две дивизии, пусть даже из союзной бригады — я рискую и свободой и жизнью. Пусть даже войск почти миллиард, как сейчас — это просто недопустимо даже по канонам военной науки, не то, что морали.

— Прошу прощения, драгонарий-доно. Я не настаиваю, просто, если вдруг возникнет необходимость кого-то подставить под орудийный огонь, загнать в болото или явную засаду — просто помните об них, ладно?

— Так! — отрезал Тардеш: — Этого разговора не было, вы меня ни о чём не просили, и я ничего не помню. Понятно, выражаясь вашим языком? Я собираюсь воевать, а не губить своих солдат. И кстати, почему всё это время ни на одном совете не присутствует ваш сын? Какой он к чёрту военачальник, если не интересуется важнейшими для своих воинов вещами? — и тут в их штаб вошла принцесса.

— Уверяю вас, драгонарий-доно, вы зря нервничаете, — после паузы, вызванной появлением дочери, попытался успокоить его император: — Мой сын Мамору отсутствует по моему личному приказу и лично руководит размещением войск в лагере.

— По-моему, это глупо, извините, товарищ император, но незачем поручать генералу работу, с которой справится и полковник. Пожалуйста, поскорей отзовите его... или нет — давайте, как распогодится, (он бросил мимолётный взгляд на окно, за которым по-прежнему бушевала нежданная буря), — сходим к нему, вместе с инспекцией, и заберём его сюда, чтобы был под рукой, когда надо.

— Будете в Иваоропенереге, драгонарий-сама, передайте привет господину Мори, от меня и госпожи сёсё, — влезла в разговор принцесса.

— Почему именно «Разрушитель Гор»? — удивился император.

— Но ведь Мамору — там.

— А ты откуда знаешь?

— Потому что сегодня отправляла туда его жену.

— Ты покидала дворец?

— Дворец, но не город. Представляешь, пока дошли до