угрозы убийством, за самоуправство, лишь бы наказание оказалось реальным. Оказавшись в изоляции даже на год, бандиты утрачивали связи, их авторитет на воле расшатывался. Это теперь умные головы в Москве, не работавшие на земле в современных условиях, постановили, что РУБОПу для оправдания своего предназначения в зачёт должно идти исключительно выявление преступлений, совершенных организованными группами. При этом они не желали понимать, что другие, ещё более умные головы — законодательные, изобрели столь замудрёную конструкцию орггруппы, что составы преступлений с подобным квалифицирующим признаком сделались непроходимыми в судах.

Но это всё рабочие моменты, простым людям неинтересные. Как любит говаривать Давыдов Денис, сменивший Вадима Львовича Птицына на должности начальника отдела: «А разве кто обещал, что будет легко?». Паша Комаров и не надеялся, что с небес вдруг упадет манна, он любил свою оперскую работу: рискованную, азартную, понятную лишь посвященным. В другом качестве Паша себя решительно не мыслил.

Поэтому, подсобляя сегодня Никитке укладывать ламинат в квартире коммерса, занимавшегося изготовлением плёнки для парников, Комаров изумлялся: как пресно живется его свояку. Тот автоматически выполнял давно освоенные операции, доходчиво объяснял Паше технологию монтажа покрытия с Click-замками, её преимущества перед укладкой клеевого ламината. Комаров, у которого руки росли из нужного места, схватывал наставления на лету, прикидывая, что, попрактиковавшись ещё с полдня, в следующий раз эту работу сможет выполнить самостоятельно. За помощь в укладке ламината, — а сегодня они рассчитывали положить его в двух комнатах, — Никита посулил свояку шестьсот рублей, то есть десятую часть зарплаты старшего опера. Паша попытался представить, как он каждый день будет стелить в чужих квартирах ламинат или линолеум, навешивать двери, монтировать встроенную мебель и замотал головой, отгоняя наваждение.

— Ты чего, Пахан? — наблюдавший за ним Никита встревожился. — Палец, что ли, прищемил?

— Да нет, в спину вступило. — Комаров поднялся с коленок, потянулся, раскинув в стороны руки.

— Это с непривычки, — знающе определил Никита. — Перекури минут пять, разомнись. А я пока панельку располовиню под следующий ряд.

Паша, захватив сигареты с зажигалкой, двинул на кухню, курилку устроили там. По пути заглянул в зал, в котором отделочницы клеили потолочные обои.

— Девчонки, подымить не желаете?

Девчонок было двое, старшей, тете Фае — под полтинник, младшей, Лене — вдвое меньше. Во время предыдущих коротких перекуров Комарову показалась, что кареглазая смешливая Лена заигрывает с ним. Он охотно принял игру, ему нравились курносые.

— Ленке муж курить не разрешает, — валиком нанося клей на расстеленную по полу полосу обоев, отреагировала тетя Фая.

— А мы ему не скажем, — Паша подмигнул Лене, — айда!

Та, состроив за спиной напарницы уморительную гримаску, жестами красноречиво показывала, что на этот раз курнуть у них не получится, работа. Даже сквозь мешковатый синий комбинезон можно было различить, что у девчонки ядрёная фигурка: грудь, попка — все округлости на месте. Комаров подморгнул девушке ещё раз и быстро прошёл на кухню.

Всё в этой квартире вызывало у Паши черную зависть. Три просторные светлые комнаты, прихожая, в которой можно в футзал[118] играть, кухня шестнадцать квадратов, высокие потолки, две лоджии. Живут же люди! Комарову такая житуха не светила, он полиэтиленовую пленку для парников не производил. По роду службы Паша знал, что в числе других счастливых обитателей элитного дома значились прокурор Трель и активный участник катковской группировки Рог.

Комаров курил возле окна, наблюдая с четвёртого этажа за гостевой стоянкой перед подъездом. Прокурорская Renault Logan 1.4 темно-зелёного цвета, с тонированными стеклами и блатным номером «100», припорошенная снежком, скромно стояла в ряду других иномарок.

«Достойный выбор, — с точки зрения потенциального автовладельца оценил Паша Renault, — за четырнадцать секунд до сотни разгоняется. Ласточка! Расход топлива приемлемый. В оснащении все прибамбасы: АБС, гидроусилитель рулевого управления, центральный замок, полный электропакет, подушки безопасности фронтальные и боковые…»

Стоимость Renault начиналась от пятисот тысяч рублей. Чтобы приобрести такую красавицу, Комарову нужно было восемь лет кряду работать, трамбовать деньги в чулок, не расходуя ни копейки. По большому счету, в собственных колесах Паша нуждался еще больше, чем в отдельной квартире.

В шестнадцать лет отец обучил его рулить четыреста двенадцатым «Москвичом», верою и правдой служившим их семье четверть века. Перед армией Паша выучился в ДОСААФе на права. Срочную Комарову безо всякой волосатой лапы повезло служить дома, в Острожском дивизионном учебном центре. По молодости в автобате он валтузил на бортовом «Урале-375Д», зато на втором году, как белый человек, возил на «УАЗике» комбата. За два года напрактиковался в автоделе неслабо. Дембельнувшись, Паша эксплуатировал неприхотливый отцовский «Москвичок» целых пять лет, не обращая внимания на подколы окружающих. Но в девяносто шестом трудяжка «М-412», выработавший свой ресурс на триста процентов, превратился в источник повышенной опасности, и Комаров вынужден был продать его на запчасти. С тех пор приобрести взамен хоть какую-нибудь бэушную классику «Жигулей» не удавалось.

Сегодня у Паши созрела идея во время очередного отпуска, который по графику был у него в марте, поработать в Никиткиной бригаде. При условии, конечно, если тот согласится. Потом ещё в июне во время сессии можно выкроить недельку. И Комаров и Давыдов учились на юрфаке, на заочном отделении, подчинённый — на втором курсе, начальник — на четвёртом. Обоих убедил учиться Птицын, игнорируя отмазки, что «Мы и без высшего образования, Вадим Львович, до подполковников дослужимся». Правда, в отделе не имелось моды брать учебные отпуска; зачёты и экзамены рубоповцы сдавали наездами в областной центр, институт был ведомственный, преподаватели всегда входили в положение действующих сотрудников. Но ради поставленной цели разок можно сделать исключение из правил.

«Владимирыч сам водитель, поймёт, — прикидывал Паша. — Будет у меня своя тачка, буду снова по службе ее использовать, с бензином решу вопрос. Мобильность у нас сразу возрастет!»

— Пахан, ну где ты пропал! — укоризненный окрик Никиты, донесшийся из необъятных глубин квартиры, вернул Комарова с небес на землю.

— Иду, иду, — дернув последнюю тягу, Паша, затушил докуренную до фильтра сигаретку о край стеклянной баночки из-под майонеза, приспособленной под пепельницу.

Следующие два с половиной часа, работая в паре со свояком, внимательно перенимая его навыки и запоминая последовательность операций, Комаров параллельно кубатурил, сколько он сможет закалымить во время отпуска на ремонте квартир с учетом, если будет работать без выходных и получать по шестьсот рублей, как сегодня. Сумма получалась весьма внушительной.

«Остальные займу», — развивал идею Паша, перебирая в голове возможных кредиторов.

В пятнадцать ноль-ноль сделали перерыв на обед. После долгого ползания на четвереньках Комаров разогнулся с трудом, но виду не подал. Обедали полным составом, вчетвером, сервировав застеленную газетой табуретку, другая меблировка в